Рики Макарони и Вестники Ниоткуда

— Я вовсе не псих. Да, в наше время, если хочешь заниматься стоящим делом, это называется сумасшествием. Но я знаю, на что иду. Павлов резал собак, Гален – военнопленных, а у японцев вообще выдающиеся достижения в разработках биологического оружия, — перечислил он почти певуче. — Я сохраню свое имя в истории науки, если подарю человечеству то, чего оно так долго искало – бессмертие. И мой талисман уверяет, оно у тебя есть, так что, в конечном итоге, с тобой даже ничего особенного не случится.

— Вы останетесь в уголовной хронике, — поправил Рики, хотя у него невольно мороз пробежал по коже. Он подумал, что чашка, конечно, привлекательно сформулировала доктору тему для научного исследования.

— Ты просто глуп, молодой человек, если считаешь, что закон – это то, что люди уважают больше всего. Они ценят пользу. А я могу им ее дать. В чем секрет твоей феноменальной живучести? Я докажу, что есть способы регенерации такого уровня, о котором и не мечтали!

— Да уж. Дегенерация обычно более очевидна, — пробормотал Дик. — Нет, ну опять он, заклинание кончилось…

— Что вы там делаете? — полюбопытствовал Робертсон, когда Артур снова обездвижил Виктора. Боковым зрением Рики увидел, как Дик нагнулся к однокласснику – очевидно затем, чтобы на всякий случай забрать палочку.

— Ваш талисман управляет им, заставляет тащить меня к вам, — объяснил Рики, в голове которого начал вырисовываться план. «Вряд ли, — рассуждал он, — Темный Лорд заинтересован в том, чтобы помогать какому-то маггловскому псевдо ученому. Он преследует свои цели и просто использовал Робертсона, чтобы тот нашел меня для него. А раз так, очевидно, что чашка хочет одно, доктор – другое. Если получится…».

— Обработать Виктора? Весьма кстати, — с одобрением произнес Робертсон.

— Вы – настоящий придурок, если все эти годы, вместо того, чтоб устраивать свою жизнь, думали обо мне, — сказал Рики, желая вывести врага из себя.

— О, нет, — ядовито улыбнувшись, возразил доктор Робертсон. – Я подготовил базу для эксперимента. Я вынужден был работать, и все больше убеждался, что открытие, которое я собираюсь сделать, необходимо. Я сменил имя, потому что с настоящим возникли проблемы… и попытался разыскать тебя только тогда, когда убедился, что располагаю необходимым инструментарием. Я действительно приобретал довольно дорогое оборудование.

— Вы его, случайно, не воровали? – холодно поинтересовался Рики.

— Я уверен, что те немногочисленные организации, где я недолго работал и которые мне, скажем так, помогли в конечном итоге, с радостью предоставили бы все это добровольно, если бы знали, какого рода проект я намерен осуществить.

— Навряд ли, — возразил Рики. Пит всегда говорил, что люди в гневе плохо соображают, и их агрессию можно направить на что угодно. Проще – на то, что ближе…

— Ты не можешь объективно судить об этом, — укорил Робертсон. — К сожалению, те, от кого зависел успех моего плана, такие же безграмотные и эгоистичные, как ты сейчас. Естественно, в больнице, куда тебя привезли, никто не собирался давать мне твою фамилию годы спустя «только на том основании», что я интересуюсь. А ведь когда-то я там начинал свою трудовую деятельность, — произнес он манерно, словно передразнивая кого-то, — а может, документы и не сохранились. Даже связи, которые у меня с годами появились, долгое время были бесполезны. Так что я не знал, как тебя зовут, не знал тебя в лицо, поскольку в твоем тогдашнем состоянии ты не был таким красивым…

«Еще не хватало: комплименты от кого попало!» — вздрогнул Рики.

— Да и теперь не знаю, кто ты, но история сохранит твое имя, не сомневайся. Я запомнил, к счастью, твою мать. И год назад встретил ее в театре. Гадкая женщина.

— Лучше заткнись, — попросил Рики.

— Интересно, будешь ли ты так яростно ее защищать после того, как поймешь, что избежал бы многих мучений, если бы не ее отказ сотрудничать со мной, — глаза Робертсона сверкнули. — Я не собирался прибегать к жестокому обращению с тобой без необходимости.

— Очаровательная формулировка, — поддел Рики, но враг как не слышал.

— Я пытался уговорить эту мерзавку, но она даже не хотела ничего понимать! Она пригрозила мне, что обратится в полицию, а когда поняла, что в этом случае ей придется ответить на несколько странных вопросов, и тебя все равно обследуют – я бы этого добился, безусловно… Она поняла, что не сможет ни запугать, ни остановить меня. И решила исчезнуть.

«Бедная мама, — возмутился Рики, — до чего ее запугал этот опереточный маньяк! Ну, подожди, доберусь я до тебя».

То, о чем говорил враг, в обычной жизни Рики посчитал бы неправдоподобным. Но убежденность Робертсона завораживала своей жутковатой артистичностью.

— Наверное, не очень приятно было остаться с носом, — сказал мальчик.