Рикошет

«Жители Детройта. Если вы смотрите это видео, значит, я уже мертв. Ваш мэр нарушил очень торжественную клятву защищать вас и служить вам. Он убийца, вор и лжец. Я собирался раскрыть себя, но Ахиллес Х больше, чем то, что скрыто под этой маской. Больше, чем плоть и кость. Неважно, кто я. Я всего лишь раковина для вмещения веры, разделяемой всеми нами. Speramus meliora resurget cineribus. Детройт восстанет из пепла (прим. пер. — девиз Детройта). Операция «Отбор». Операция «Дьявольская ночь». Завершены».

— Это не имеет смысла, — следователь покачал головой, отвлекая мое внимание от экрана. — Существует две совершенно разные личности, когда дело доходит до этих преступлений. Моя теория по-прежнему заключается в том, что Ахиллес Х и убийца Око за Око — два человека, работающих вместе.

— Она сказала вам то, что сказали ей, — мой адвокат сидел рядом со мной, перелистывая заметки, которые сделал во время допроса. В отличие от следователя, Майлз был чисто выбрит, с ухоженными ногтями и носил очки в тонкой оправе, которые придавали умный вид. — Мы будем сидеть здесь и продолжать повторять одни и те же вопросы? Моя клиентка пережила очень тяжелую неделю.

— Еще один… вопрос. Есть кто-нибудь, у кого могло бы быть недовольство вашим мужем? Вендетта? Помимо Николаса Райдера, который, по вашим утверждениям, был Ахиллесом Х?

Не давай им больше, чем необходимо. Оттолкни правду. Не позволяй им увидеть ее на своем лице. Я чувствовала себя преступником, но единственный настоящий преступник умер в том огне.

Я не могла сосчитать количество людей, которые могли захотеть отомстить моему мужу, всех этих призраков, шепчущих мне на ухо в тот момент. Я бы не позволила, чтобы Майкла считали жертвой, когда он сам превратил в жертв стольких людей. Я могла бы предоставить список имен. Людей, которые стали жертвами насилия Майкла, включая нашу собственную горничную, Элизу, которой отрезали язык, когда она спросила о фотографиях, найдя их во время уборки его кабинета. У полиции были улики. У них были доказательства. Все, что еще может привлечь к ответу не того человека и неизбежно заставить их боготворимого политика выглядеть мучеником.

— Мой муж нажил множество врагов в этом городе. У вас есть признание Юлия.

Губы следователя сжались в жесткую линию, он отвел взгляд от меня и резко кивнул.

— Если у нас возникнут другие вопросы, мы свяжемся. Приношу свои соболезнования по поводу вашей потери.

К черту Майкла. Я ненавидела принимать любое выражение сочувствия к нему, но это была игра, в которую я должна была играть.

— Спасибо, — я кивнула, чувствуя головокружение, когда встала со стула.

С момента взрыва у меня часто кружилась голова. Часть меня задавалась вопросом: обрету ли я вновь связь с миром? Смогу ли когда-нибудь ощутить себя цельной?

Вторую часть меня это просто не волновало.

Глава 54

Обри

С пристани я смотрела на океан, который окружал остров Бока-Чика — небольшой кусочек рая недалеко от Тихоокеанского побережья Панамы. Красные и оранжевые цвета испещрили полосами спокойную поверхность, отражающую небо, когда солнце начало заходить позади меня. Я никогда не пропускала закаты.

Получив страховку Майкла после его смерти, я смогла купить за наличные великолепную виллу, расположенную на более чем семидесяти акрах джунглей и фруктовых деревьев, с видом на крепость Ислита Кастильо на расстоянии. Я сочла это заслуженным удовольствием после пары месяцев изнурительных допросов и судебных процессов, на которых я играла лишь небольшую роль как жертвы похищения, так и скорбящей вдовы.

Имена были предоставлены подельниками Майкла и обменены на помилования и уменьшение срока заключения. Сделки Майкла были расследованы, его священный офис был разнесен в пух и прах. Самая душераздирающая часть всего этого всплыла во время признания Брэндона Мелоуна, который подробно описал жуткое и ужасное нападение на Ника и его семью. Он рассказал о жестоких пытках, которым его банда подвергла жену и сына Ника в ночь их убийства, и мое сердце сжалось, когда он рассказал, каким образом они избавились от них в конце по приказу Майкла.

От порыва ветра записка в моей руке зашелестела — та самая, которую я закопала в пепле в ночь, когда проснулась от наркотика. Последняя частичка, оставшаяся от мужчины, которого я любила.

Или мужчин, как оказалось.