Рикошет

Почти строгая в своей простоте прическа — волосы уложены в низкий узел — подчеркивала совершенную форму головы и грацию длинной шеи. Пока он любовался этой бледной шеей, малоприметная женщина, почти целиком заслонявшая незнакомку, отошла. И он увидел ее спину. Всю целиком. Манящую, обнаженную от шеи до талии и даже ниже.

Он и не знал, что там, оказывается, можно носить драгоценности — на пояснице у нее переливалась бриллиантовым блеском брошь. Камни, подумал он, наверное, теплые, как и ее кожа.

Ему самому стало жарко, хотя он просто смотрел на нее.

Кто-то подошел к ней сзади, что-то сказал, она обернулась, и Дункан впервые увидел ее лицо. Позже ему казалось, что челюсть у него по-настоящему упала на пол.

— Дунк? — Уорли ткнул его локтем под руку. — Все нормально?

— Да. Конечно.

— Я спросил, как сиделось в тюрьме.

— Как у Христа за пазухой.

Уорли бросил на него плотоядный взгляд, придвинулся поближе и спросил:

— Пришлось отбиваться от сокамерников, истосковавшихся по ласке?

— Что ты, Уорли, они все тебя ждут не дождутся. Диди так резко засмеялась, что даже фыркнула.

— Молодчина, Дункан.

Он снова отвернулся, но блондинки на прежнем месте уже не было. Нетерпеливо обшарив взглядом гостей, он отыскал ее. Она пила белое вино и разговаривала с солидной пожилой парой; ни вино, ни разговор ее явно не занимали. Она вежливо улыбалась, но глаза сохраняли отсутствующее выражение, будто она плохо осознавала происходившее вокруг.

— Кончай пялиться. — Диди наклонилась к Дункану и проследила за его взглядом. — Честное слово, Дункан, — сердито прибавила она, — ты из себя посмешище делаешь.

— Ничего не могу поделать. Не в силах бороться с похотью.

— Возьми себя в руки.

— Не могу.

— В смысле не хочешь.

— Именно не хочу. Меня поразила молния, а это, оказывается, чертовски приятно.

— Молния?

— Да. И еще кое-кто.

Диди критически оглядела незнакомку и пожала плечами.

— Согласна, она ничего. Если тебе нравятся высокие, стройные, длинноволосые с безупречной кожей.

— Ты на лицо ее посмотри. Она шумно отпила колы.

— Вижу, вижу. Отдаю ей должное. Твоя система сексуальной навигации, как обычно, засекла самую аппетитную крошку.

Он хитро ей улыбнулся:

— Мой врожденный талант.

Пара распрощалась с незнакомкой, оставив ее одну посреди толпы.

— Даме бесприютно и одиноко, — сказал Дункан. — И только большой и сильный коп может прийти к ней на помощь. Подержи мою выпивку. — Он сунул Диди бокал.

— С ума сошел? — Она преградила ему дорогу. — Это будет верхом идиотизма. Я не собираюсь стоять и смотреть, как ты сам роешь себе яму.

— Ты о чем? Внезапно Диди осенило:

— А, ты не знаешь.

— Чего?

— Дункан, она замужем.

— Черт. И кто муж?

— Судья Като Лэрд.

— Что он тебе сказал?

Элиза Лэрд положила на туалетный столик инкрустированную драгоценностями сумочку и сняла босоножки. Като поднялся в спальню первым. Он уже успел раздеться и теперь сидел в халате на краю постели.

— Кто? — спросила она.

— Дункан Хэтчер.

Она вытащила из прически шпильку.

— Кто это?

— Мужчина, с которым ты разговаривала на крыльце. Когда я отошел заплатить за парковку. Ты должна помнить. Высокий, крепкий, давно пора подстричься, мускулы как у спортсмена. Коим он и был — играл крайним в американском футболе. В Джорджии, кажется.

— А, верно. — Она положила шпильки рядом с сумочкой, сняла шиньон и пальцами растрепала волосы. Потом улыбнулась отраженному в зеркале мужу. — Он спросил, нет ли у меня мелочи, чтобы разменять десять долларов. Хотел дать на чай парковщику, а мелких купюр у него не было.

— Попросил разменять деньги, и все?

— Хм. — Она попыталась расстегнуть бриллиантовую брошь на пояснице. — Будь добр, помоги.

Като встал с кровати и подошел. Расстегнув замок броши, он аккуратно вытянул ее из черного шелка и отдал жене. Потом опустил руки ей на плечи и нежно их сжал.

— Хэтчер называл тебя по имени?

— Честное слово, не помню. А что? Кто он такой?

— Детектив по расследованию убийств.

— Из полиции Саванны?

— Прославленный герой с дипломом по криминологии. Интеллект, подкрепленный мускулами.

— Впечатляет.

— До последнего времени был образцовым офицером.

— До последнего времени?

— На этой неделе он давал показания на одном моем суде. По делу об убийстве. Когда обстоятельства вынудили меня признать судебное разбирательство незаконным, он вышел из себя, принялся браниться. Я обвинил его в неуважении к суду и приговорил к двум суткам ареста. Он вышел сегодня утром.

Она тихо рассмеялась.

— Тогда я уверена, что он не знал, кто я. Если бы знал, не стал бы со мной разговаривать. — Она сняла серьги. — А женщина, которая была вместе с ним, — его жена?

— Напарница. Кажется, он не женат. — Он опустил платье с плеч Элизы, обнажив ее до талии. Оценивающе оглядел ее отражение в зеркале. — Что ж, нельзя винить его за то, что он пытался приставать к тебе.

— Като, он ничего не пытался. Просто попросил разменять деньги.

— Он мог попросить кого угодно, но обратился к тебе. — Обняв ее, он накрыл ладонями ее полные груди. — Я решил, что вы виделись прежде и он тебя узнал.

Встретившись с ним взглядом в зеркале, она ответила: