Рикошетом в сердце

Но Юра не собирался так просто сдаваться. Он все так же приходил к ним, но теперь под предлогом помощи ее бабушке. А бабушка ругалась на нее каждый вечер после того, как он уходил.

Наступил март. Небо стало ярко-голубым, а солнечные лучи днем несли тепло и топили снег. Ночью же было еще по-зимнему холодно. Накануне праздника восьмого марта Юра пришел к ней с букетом, и Оксане ничего не оставалось, как пригласить его в гости. Бабушка, как назло, куда-то ушла, не сказав, когда вернется. Девушка была дома одна.

— Будешь чай? — Оксана не знала, о чем с ним говорить.

— Буду.

Несколько минут они молча пили чай. Девушка чувствовала, как Юра смотрит на нее, и не поднимала глаз, боясь встретить его взгляд. Зря она впустила его.

— Юра, — Оксана встала из-за стола и убрала пустые кружки, — у меня еще дела, тебе, наверное, пора идти.

— Да нет, вообще-то, я не тороплюсь.

— Но у меня много дел. — Парень, видимо, отказывался понимать намеки.

— Я могу помочь. — Он встал следом и теперь стоял перед ней. Оксане стало как-то неуютно рядом. Он был таким крупным и мешал ей перемещаться по кухне.

— Не нужно, я справлюсь сама.

— Оксана, — он поймал ее в кольцо своих рук, — нам так редко удается побыть наедине, а сейчас, когда твоя бабушка ушла…

— Юра, — девушка уперлась локтями в его грудь, пытаясь оттолкнуть, — отпусти меня немедленно.

— Хватит, Ксень, теперь-то ты кого стесняешься, мы ведь одни. Хватит ломаться.

— Отпусти меня, я не ломаюсь. И я не стесняюсь никого. Я просто не хочу, чтоб ты меня обнимал.

— Да ладно тебе… — Он прижал ее к себе и поймал своим ртом ее губы. Его рука опустилась на попку девушки и сжала ее.

Оксана, сопротивляясь, понимала, что силы явно неравны. Поэтому она просто укусила его за губу.

— Ай! — Юра отшатнулся и прижал ладонь к губам. — Ты с ума сошла, что ли?

— Я тебя предупреждала. Уходи.

Юра так и остался стоять на месте, недоуменно глядя на нее. Тогда Оксана схватила кружку с холодной водой, из которой недавно пила, и выплеснула ее содержимое ему в лицо.

— Остынь.

Парень, от неожиданности хватал ртом воздух.

— Ты точно сумасшедшая!

— Да, и очень опасна в гневе. Тебе лучше уйти.

— Но я думал, что мы…

— Какие «мы»? Нет никаких «мы». Мы с тобой даже друзьями быть не можем, понимаешь? О каких отношениях, вообще, может идти речь? Ты мне даже не нравишься.

— А зачем я тогда вкалывал здесь целый месяц? — Он действительно думал, что между ними что-то возможно.

— Я думала, ты помогаешь подруге своей бабушки. Разве не так?

— Нет, не так. Я помогал бабушке своей девушки.

— Но я не твоя девушка. Я ей никогда не была и не буду.

— Но ты заигрывала со мной.

— Я? — Девушка изобразила праведное возмущение.

— Ты… Динамщица ты, вот ты кто.

— Да пошел ты…

— Уже пошел.

Юра, хлопнув дверью, вышел.

Глава 17

Тем вечером Глеб вернулся домой позже обычного, а потом еще минут тридцать провел на подземной парковке, слушая диск группы «Сплин». Подниматься домой не хотелось, да и разве это дом? Для него дом это не просто четыре стены и крыша над головой, в интернате все это тоже было. Нет, тут все дело в атмосфере, запахах, ощущениях. А еще: хочется ли туда возвращаться? Глебу не хотелось, пришлось признаться самому себе, что он попросту тянет время, а не музыку слушает. Все-таки по третьему кругу — это слишком даже для оголтелых малолетних фанаток.

Да, сначала ему понравился его новый дом… квартира. Очень понравилась — панорамный вид на город, от которого захватывало дух, много места и света. Дизайнеры постарались на славу — все было сделано с безупречным вкусом, вниманием к деталям, без вычурности и китча. Дорого. Достойно. Даже самый взыскательный декоратор не нашел бы, к чему придраться. Чувства Глеба были скорее похожи на восторг, который испытывает человек в гостях у друзей, которые живут комфортнее, чем он. Вскоре восхищение от просторной, светлой, напичканной техникой жилплощади прошло. И захотелось чего-то простого и уютного. Не напоминающего музей ни по размерам, ни по обстановке.

С работы он возвращался неохотно, да и на работу тоже не стремился. Он уставал, нет, не физически, так как фактически дел у него было не много — работа «работалась» сама. А вот морально было тяжело, сама атмосфера давила, не давала расслабиться, к тому же, Глеб был уверен, что о каждом его шаге Мариша — бестолковое, но исполнительное создание — докладывает шефу. А будущий тесть никогда не упускал случая выставить его дураком по любому поводу. И Глеб понимал, что если бы не грядущая свадьба, никто не стал бы держать его на такой хорошей должности.