Рикошетом в сердце

Мальчик хорошо ориентировался, и найти дом его родителей не составило труда. Передав беглеца с рук на руки взволнованной матери, Глеб еще минут пятнадцать выслушивал благодарности, и объяснял чем обрабатывать царапины и как лучше лечить содранные коленки. Оксана, в сторонке наблюдая за ними, испытывала необъяснимую гордость за Глеба. Он был таким серьезным, деловитым. Девушка улыбнулась своим мыслям, сравнив его с настоящим доктором. С трудом отделавшись от приглашений на обед, они отправились домой. По дороге молчали, и каждый думал о своем. Оксана, умиляясь, вспоминала, как хорошо он смотрелся со спасенный ребенком на руках, а Глеб просто гордился собой.

Весь вечер Оксана прокручивала в голове сцену на пляже, и то, как повел себя Глеб, как возился с тем мальчишкой, ей понравилось. Девушка любила детей. Розовощекие младенцы в ворохе кружев ее несказанно умиляли, трех-четырехлетние карапузы смешили, своими танцорами-дошколятами она заслуженно гордилась. Ей всегда удавалось найти с ними общий язык, дети к ней тянулись, и это было сразу заметно.

Собственные дети стояли в жизненном плане Оксаны следующим пунктом после свадьбы. План этот часто менялся, некоторые пункты постоянно перемещались по шкале первостепенной важности, появлялись новые, некоторые удалялись безвозвратно, но свадьба и дети оставались неизменны и взаимосвязаны между собой — замуж она выйдет тогда, когда встретит своего принца, свою судьбу, а дети появятся после свадьбы. И без всех этих «мы поживем немного для себя, а уж потом…».

Вот и сейчас в голову ее упрямо лезли мысли о том, каким отцом мог бы стать Глеб. А если он действительно этого хочет? Если сейчас он действительно не врет? Живет же он здесь ради нее несколько месяцев и уезжать, похоже, не собирается. В корысти его сложно заподозрить — у нее нет ни состоятельных родителей, ни положения в обществе, обычная девушка из обычной семьи. Да и о каком положении может идти речь пока они живут здесь? Неужели нет никакого подвоха, и все это только ради нее самой?

В тот день за ужином Глеб был единодушно признан героем дня. Новости в деревне распространялись быстро, и к вечеру Серафима Петровна уже знала во всех подробностях, как парень спас внука ее старой приятельницы, живущей на другом конце деревни, и как разогнал любвеобильных племянников «НинСеменны» с друзьями, которые приехали погостить из города. Глеб же грелся в лучах собственной славы и чувствовал себя очень счастливым, уминая бабушкины блинчики с вареньем под восхищенное кудахтанье старушки. Серафима Петровна рано отправилась спать, так как собиралась утром на службу в церковь, а потом в гости.

А Глеб, наоборот, долго ворочался, недоумевая, что все-таки означает внезапная оттепель со стороны Оксаны. Готова ли она его простить или это временное перемирие?

Проснулся Глеб поздно, солнце уже светило во всю, а в доме было тихо, видимо, все уже позавтракали. Парень умылся и пошел на кухню в поисках завтрака, наверняка оставленного на видном месте внимательной хозяйкой. Он с аппетитом расправился с едой, думая о том, как же приятно, когда о тебе кто-то заботится, когда есть семья и близкие люди.

Потом Глеб решил заняться хозяйством, раз уж Оксаны все равно не было видно. И куда она только запропастилась? Он помыл посуду, прополол пару бабулиных грядок, хотя не особо и любил копаться в земле, погулял с Пифом, а потом вспомнил, что в бане заканчивается запас воды — надо бы снова наносить.

Насвистывая по привычке, Глеб старался не расплескать полные ведра, которые держал в руках. Открыв дверь плечом, он почувствовал, как жар ударил ему в лицо, видимо, кто-то баню растопил, а когда повернулся, дыхание перехватило, а веселый свист оборвался.

Глава 23

Оксана никогда не могла понять, как можно не любить баню. Тем не менее, от многих знакомых она часто слышала про невозможную духоту, слишком горячий пар и потекший макияж. Девушка же, наоборот, считала посещение бани не только полезным, но и весьма приятным занятием. Жар костей не ломит. А уж если зимой, а потом и прямо в снег… Распарившись, даже не чувствуешь поначалу обжигающего холода, тут главное решиться, броситься из парной в пушистый сугроб не раздумывая. А потом — красота, как будто заново родилась.

А еще, живя у бабули, девушка любила устраивать себе банные СПА, как она их называла. Серафима Петровна, в свою очередь, с наигранным возмущением называла все это напрасной тратой воды, дров и времени, а увидев, что внучка, вооружившись внушительной косметичкой и растопив баню, собирается попариться, ворчливо спрашивала: «Что, опять „СПАть“ в парной собралась?» Все это, впрочем, не мешало старушке щедро снабжать Оксану и медом для всяческих масок, и отваром ромашки для умывания.