Рикша

У Сянцзы чесались руки, но не может же он драться са стариком или женщиной! Что проку от его силы, тут нужна хитрость, да и все равно их не перехитришь. Он мог, конечно, уйти. Но нельзя бросить Хуню после того, как она разругалась с отцом. Перед людьми стыдно. Хуню решила уйти вместе с Сянцзы, и рикши восприняли это как великую жертву. В общем, парень был в полной растерянности и ждал, чем все это кончится.

Оба, отец и дочь, сказали все, что думали, и теперь с ненавистью смотрели друг на друга. Рикши предпочитали не вмешиваться. Молчание становилось тягостным. Гости чувствовали, что надо бы как-то помочь делу, но ограничились несколькими общими фразами. Уговаривали хозяев не горячиться, спокойно потолковать, уладить все по-хорошему. Ничего из этого не получилось, но гостям было все равно. Тут свои разобраться не могут, а они – чужие, их дело сторона.

Не дожидаясь, пока все разойдутся, Хуню кинулась к господину Фэню.

– Господин Фэнь, может, в вашей лавке найдется место для Сянцзы дня на два? Мы скоро устроимся и стеснять вас не будем… Сянцзы, иди сейчас к господину Фэню, а завтра мы все обсудим! Знай одно: за ворота этого дома я выеду только на свадебном паланкине! Господин Фэнь, поручаю его вам, с вас завтра и спрошу.

Господин Фэнь вздохнул; ему не хотелось впутываться в это дело, но как откажешь хозяйской дочке?

– Куда я денусь, – буркнул Сянцзы, торопясь уйти.

Бросив яростный взгляд на старика, Хуню убежала к себе, заперлась и заревела во весь голос.

Лю Сые уговаривали успокоиться, отдохнуть, но старик, чтобы не потерять лица, попросил всех остаться и выпить еще рюмку-другую.

– Ничего не случилось, друзья, просто каждый из нас будет жить теперь как хочет. Она мне больше не дочь. Пусть уходит! Всю жизнь я слыл порядочным человеком, а эта дрянь меня опозорила! Случись такое лет двадцать назад, я зарезал бы обоих, а сейчас – скатертью дорожка. Только от меня она ничего не получит – пусть не надеется! И медяка не дам! Ни за что! Посмотрим, как она проживет без меня! Может, тогда поймет, кто лучше – отец или эта скотина. Не расходитесь, прошу вас, выпейте по рюмочке!

Приличия ради гости посидели еще немного и поспешили разойтись – подальше от неприятностей!

Сянцзы еще раньше ушел к господину Фэню.

Дальше события разворачивались с необычайной быстротой. Хуню сняла на улице Маоцзяван две комнатушки с окнами на север. Нашла обойщика, велела оклеить потолок и стены белыми обоями, а господина Фэня попросила написать свадебные иероглифы, которые развесила у входа в комнаты. Она заказала разукрашенный звездами паланкин, наняла шестнадцать музыкантов, но решила обойтись без позолоченных фонарей и свадебного распорядителя. Так же быстро ей сшили наряд из красного шелка. Хуню хотела управиться с делами еще в старом году, чтобы к пятому дню нового года все было готово. Свадьба была назначена на самый счастливый – шестой день. Хуню все устроила сама, Сянцзы велела только купить все новое: ведь свадьба бывает раз в жизни!

Но у Сянцзы оставалось всего пять юаней.

– Как же так? Я сама дала тебе тридцать! – удивилась Хуню.

Сянцзы пришлось рассказать, что произошло в доме Цао. Хуню даже глаза вытаращила – и верила и не верила.

– Ладно, некогда мне с тобой ссориться. На, держи пятнадцать юаней! Но смотри, оденься, как полагается жениху!

Шестого числа Хуню села в свадебный паланкин. С отцом она не простилась, никто ее не сопровождал, не поздравлял – ни родственники, ни друзья.

Под звуки праздничных гонгов свадебный паланкин проследовал через ворота Сианьмэнь и дальше через район Сисыпайлоу, вызывая зависть даже у состоятельных людей, не говоря уже о лавочниках.

Сянцзы, одетый во все новое, плелся за паланкином. Лицо его было краснее, чем обычно, на голове еле держалась маленькая атласная шапочка с помпоном. Вид у него был какой-то отсутствующий, казалось, он не понимает, где он и что происходит.

Подумать только! Из угольной лавки Сянцзы переселился в комнаты, оклеенные белоснежными обоями! Прошлое представлялось ему грудами угля, и вдруг из этого черного прошлого он каким-то непостижимым образом попал в ослепительно белую комнату, увешанную кроваво-красными поздравительными иероглифами. Не сон ли все это? Не шутка? Его не покидали гнетущая тоска и беспокойство.

В комнате стояли стол, стулья и кровать, перевезенные от Хуню, печка и кухонный столик, в углу метелка для пыли из разноцветных куриных перьев. Стол и стулья ему были знакомы, а печку, кухонный стол и метелку он видел впервые. Старая мебель напомнила ему прошлое. А что ждет его впереди? Все распоряжаются им как хотят. Сам он как будто не изменился, но в жизнь его вошло что-то новое. Это было и странно и страшно! Ничего не хотелось, его руки и ноги, казалось, чересчур велики для такой комнатушки. Словно большой красноглазый кролик, посаженный в тесную клетку, смотрел он с тоской в окно: будь у него даже самые быстрые ноги, ему не уйти отсюда!