Рим 2. Легионы просят огня

Человек положил маску на стол. Выпрямился, провел ладонями по вискам, чувствуя пальцами завитки волос — отлично. Осталось надеть шлем. Человек помедлил. Другой шлем вместо утерянного в стычке.

Новый неплохо сидит, но я привык к старому…

Человек усмехнулся, повел плечами. Неплохо сидит? Оказывается, эта метафора применима не только к шлему…

Виски сдавило. Человек затянул кожаные ремешки под подбородком.

Пристегнул маску. Повернулся к выходу из палатки.

— Я жду, — сказал на германском. — Входите!

Они вошли.

В прорези маски смотрели два живых глаза. В зрачках вошедших германцев отражался человек с серебряным лицом…

— Начнем, пожалуй, — сказал человек негромко.

* * *

Однажды мы с братом поспорили. Я сказал, что оставил статуе Юпитера приношение за определенную услугу, а тот не исполнил обещанного, и теперь бог у меня в долгу…

Вообще-то, это была шутка.

Беда людей в том, что боги редко отдают долги.

— Забудь, — говорит Луций.

— Почему это? Юпитер со мной еще не расплатился!

Луций качает головой:

— Не торгуйся с богами, Гай. Окажешься в проигрыше. Всегда.

Это тоже шутка. Но внезапно меня прорвало.

— Что это за боги такие?! — я в бешенстве хожу по атриуму. Не знаю, что на меня нашло. — Боги торгашей. Боги — торгаши.

Их тысячи. Зачем нам столько?!

Если бы был один бог, — всего один! — который не торгуется, не продает свою милость за тарелку молока или за черную курицу… Бог, которого нельзя купить.

Бог, который наказывает и милует без оглядки на дары и приношения.

Бог, которому наплевать, кто ты — богатый или бедный, римлянин или варвар, здоровый или больной…

Бог, который судит по делам и мыслям…

Который… Проклятье, как объяснить?!

Бог, которому не все равно.

Возможно, будь такой бог, я бы верил. Проклятье, Луций! Верил даже не в него… а — верил ему.

Но такого бога нет.

Одни торгаши вокруг.

Юпитер с мошной ростовщика, Юнона в платье шлюхи, Квирин, оценивающий дверной проем, которому покровительствует, в мерах зерна и кувшинах вина…

Нам нужен другой бог.

Который плюнет на горы золота, что принесет к его ногам убийца и ростовщик, и спросит за каждую каплю слез, пролитую проданными в рабство за долги, за каждый миг страданий, что тот принес людям, за каждую искалеченную мать и сестру… за все и за всех.

Нам нужен бог, который строг и жесток. Неподкупный отец семейства.

А не боги, берущие взятки, как последние чиновники.

— Нет, Гай, — говорит Луций. — На самом деле людям нужен добрый бог.

— Добрый?! Не знаю. Мне лично нужен бог, которым я мог бы гордиться. Как гордятся суровым отцом.

Бог, который не продается.

Когда Луций уходит, я все еще пытаюсь понять, что я сейчас сказал.

Бог. Нам нужен бог, который не продается.

Не продается? Правда? Какие мы все-таки мечтатели…

* * *

На дорогу перед разведчиками выскакивает варвар. Голый мускулистый торс, штаны. Светлые волосы собраны в узел на затылке.

— Мы вас всех убить! — кричит гем на ломаной латыни. — Вы сдохнуть, римляне! Сдохнуть!

Ага, разбежался, думает оптион.