Рим 2. Легионы просят огня

Но это было — впечатляюще. Ничего не скажешь.

Разве мой брат не достоин подобного?

Мой умный старший брат.

Мой мертвый старший брат.

Я могу обеспечить семью Тулия. Вдова получит столько, что хватит вырастить сына и выдать дочерей замуж — с неплохим приданым. Пусть даже это будет купленная жертва, не настоящая… Зато я увижу лица друзей и врагов брата, они будут впечатлены.

Разве мой брат не достоин?!

И тут я возвращаюсь на землю.

— Вы италик, Тулий Сцева?

Солдат смешался.

— Да, я родом из Самнии. Но… какое это имеет значение?

Кажется, я начинаю понимать.

— Мой брат служил в Паннонии, — говорю я. — Действительно. Но он командовал там двенадцатой когортой. Когортой… ауксилариев.

Ауксиларии — вспомогательные войска. Обычно их набирают из союзников-федераторов. Командование когортой — один из первых шагов, чтобы получить под свое командование легион.

Вся хитрость в том, что в ауксиларии не набирают римских граждан. Граждане служат в легионах, там плата выше, а служба почетней. А Самния — это полноправная римская территория.

Легионер молчит. Я вижу, как в его лице сменяются выражения досады, злости… стыда.

Я негромко говорю:

— Вы никогда не служили с моим братом, верно, Тулий?

Его лицо искажается, отчаяние. Но он усилием воли берет себя в руки.

— Нет, сенатор, — он внезапно охрип.

— Я стал сенатором два месяца назад, Сцева. Так что я очень молодой сенатор… но кое-что я все-таки понимаю. Вам нужны деньги? Именно поэтому вы хотите продать свою смерть?

Бывший легионер делает шаг вперед, замирает. Стоит, шатаясь. Я слышу, как за стенами кабинета гудят голоса.

Луций.

Бывший легионер выпрямляется. Гордо.

— Простите, сенатор, что отнял у вас время. Мне пора.

Я смотрю, как он поворачивается и идет. Прямая спина. Бывший легионер из последних сил передвигает ноги. Как он дошел до такой жизни?

Впрочем, о чем я? В Риме богатые становятся богаче, а бедные — беднее. Все просто.

— Так у вас есть семья, Тулий? — говорю я в спину бывшего легионера.

Он делает еще два шага, потом до него доходит.

Он поворачивается:

— Сенатор…

— Отвечайте на вопрос, солдат!

Эхо гудит в кабинете. Тулий Сцева моргает, затем вздергивает подбородок. В глазах у него блестят слезы.

— Да, сенатор.

Молчание.

— Мне нужны птицы, Тулий.

— Что? — он поводит головой, еще не веря.

— Птицы, — говорю я. — Или это чересчур сложно для бывшего солдата?

* * *

Птицы. Я с трудом разлепляю глаза. Проклятые птицы.

После смерти Виктора и нашего возвращения в лагерь я не видел ни одного воробья. Может, они сейчас заняты?

Твари.

Душ-то вон сколько надо перетащить в Эреб. Замахаешься крыльями работать.

Клапан палатки распахивается…

— Тревога! — кричит "мул". Повязка на его голове пропитана кровью. — Они прорвались! Гемы прорвались!