Рим должен быть разрушен!

– Выход один: нужно пробиться в верхнее помещение воротной башни и поднять решетку с помощью рычагов, – сказал я Клувиану. – Это нужно сделать как можно быстрее, покуда граждане Аргириппы не собрались с силами. Бери полсотни бойцов и рвись с ними наверх. – Я хлопнул по плечу Клувиана. – Остальные воины под моим началом встанут стеной у решетки и будут сдерживать натиск здешнего гарнизона.

Клувиан молча кивнул.

На верхнюю площадку крепостной стены вела каменная лестница, по которой могли подниматься лишь три воина в ряд. Стражников на стене было не больше двадцати, но у них имелось преимущество в том, что они сражались с людьми Клувиана, наседая на них сверху. Высота стены достигала примерно двадцати локтей, поэтому наверх вело около ста ступеней, которые сразу окрасились кровью самнитов Клувиана, вынужденных атаковать местную стражу в крайне невыгодных условиях.

В еще более тяжелом положении оказался мой отряд, вставший широким полукругом возле арки ворот. Поднятое по тревоге войско аргириппинов стекалось к южным воротам быстрыми густыми ручейками. Вооруженные граждане Аргириппы выбегали из всех ближних улиц и переулков, блестя щитами и шлемами на солнце, поднимая пыль и выкрикивая боевой клич. Этих ратников с изображенным на щитах солнцем становилось все больше и больше, сначала их было несколько сотен, потом численность их перевалила за тысячу.

Я сражался в передней шеренге, отражая удары вражеских мечей и копий, которые выкашивали самнитов и луканцев справа и слева от меня. Мой отряд редел на глазах, хотя и убитых аргириппинов становилось все больше. Среди криков, стонов и лязга оружия я ощутил холодное дыхание смерти, которая нависла надо мной, как и над всеми моими соратниками, очутившимися в этой западне. Меня охватило такое чувство, словно жизнь моя пролетела впустую и вот наступила последняя попытка совершить нечто невозможное, покрыть себя не меркнущей славой, подобно спартанскому царю Леониду, павшему у Фермопил.

Не прошло и получаса ожесточенной схватки, а из полутора сотен моих воинов в живых осталось не больше сорока. Натиск врагов немного ослабел, поскольку мои соратники, отбиваясь от аргириппинов, навалили перед собой груды мертвых тел. Изнемогая от усталости и полученных ран, я продолжал двигаться, как заведенный, действуя мечом и щитом, отражая удары вражеских клинков, пробивая вражеские панцири, разрубая вражеские шлемы… Из моей груди вырывалось хриплое дыхание, как у загнанного коня. Враги стеной надвигались на меня. Я убивал и калечил аргириппинов одного за другим, а их не становилось меньше. Я был забрызган кровью с головы до ног, мои ноги ступали по трупам, как по опавшим осенним листьям.

И вдруг враги отпрянули от меня в стороны, словно исчерпав свое мужество до дна. Я огляделся, еле держась на ногах от изнеможения, и увидел, что рядом со мной никого нет, все мои соратники лежат мертвые вперемежку с поверженными врагами. Я посмотрел на голубое небо у себя над головой и как-то особенно глубоко осознал его прелесть и бесконечную ценность своей жизни, которой вот-вот предстояло оборваться.

Внезапно у меня за спиной раздался лязг – это поползла кверху железная решетка. Этот скрежет отозвался бурной радостью в моем сердце. Оглянувшись, я увидел озлобленные лица галлов и германцев, которые хлынули в город через освободившийся проход, подобно неудержимому весеннему потоку. Толпы восставших рабов пробегали мимо меня, потрясая оружием и сотрясая воздух бешеным криком. Граждане Аргириппы торопливо сплачивали свои ряды, дабы остановить эту лавину безжалостных людей, объятых желанием мстить за своих погибших соратников. Битва, начавшаяся у южных ворот, очень скоро переместилась в глубь города, растекаясь кровавой рекой по улицам и площадям.

Упав на колени, я закрыл лицо окровавленными руками и залился слезами, которые текли по моим щекам, как два горячих соленых ручья. Я избежал смерти и, сознавая это, все же никак не мог поверить в то, что жив.

Кто-то со смехом встряхнул меня за плечо.

Я поднял голову и сквозь пелену из слез увидел улыбающегося Брезовира, длинные светлые волосы которого были растрепаны ветром.

– Ты как здесь? – изумился я. – Откуда?

– Крикс дал мне половину войска и велел спешно идти сюда, к вам на подмогу, – ответил Брезовир. – Как видишь, мои люди подоспели вовремя!

* * *

Клувиан со своими воинами сумел-таки прорваться в верхнее помещение воротной башни, перебив всю стражу на стене. Самниты Клувиана, уцелевшие в яростной схватке, с помощью подъемного ворота втянули решетку наверх, открыв доступ в город отряду Ганника и подошедшему войску Брезовира.

Весь день в Аргириппе творились насилия и кровавые ужасы. Истребив всех граждан, кто мог держать в руках оружие, восставшие рабы, разозленные дорогой ценой этой победы, принялись вымещать свою злость на беззащитных женщинах и детях из свободного знатного сословия. Бедноту восставшие не трогали, хотя и в небогатых кварталах Аргириппы не обошлось без грабежей.