Рим должен пасть

К вечеру следующего дня они уже пришвартовались в Локрах, большом порту, где встали на ночевку. Утром к флоту Памплония присоединились еще три квинкеремы и десять триер, увеличив и без того немалую мощь. Федор с усилием припоминал карту, и ему казалось, что этот порт находился где-то у самого носка «итальянского сапога». Правда, еще «на подошве».

А когда наступили сумерки, и трубач сыграл отбой, Федор все же решился проверить свои догадки. Ночевали они на этот раз на корабле, на берег не сходили. И бывший сержант возблагодарил за это Памплония — не пришлось снова строить лагерь. И то, слава богу.

— Слушай, — спросил он Квинта, обосновавшегося на соседней лежанке и пытавшегося уснуть под скрип корабельных снастей, — а до Сицилии отсюда далеко?

— Уже нет, — ответил Квинт, — рукой подать. Завтра пройдем Регий, а потом снова берег Бруттия потянется. Но к вечеру, может, и дойдем, если ветер попутный будет. Сицилия твоя слева по борту останется, даже берег увидишь. Зачем тебе?

— Да так, — уклонился от ответа Федор. — Интересно.

— Чего там интересного, — возразил сонным голосом Квинт. — Сицилия почти вся наша. Разве что Архимед в Сиракузах.

— Это ты о чем? — снова приподнялся на лежанке Федор, услышав столь знакомое имя.

— Да живет в Сиракузах один грек, чудные машины строит.

— А ты что, его знаешь?

— Да кто ж его не знает, — заерничал Квинт, — разве что ты. С тех пор как этот полоумный грек начал строить свои машины для сиракузских тиранов, этот город вообще никто взять не может. Не дай Юпитер, нас туда пошлют, все от его машин и погибнем!

С тем Квинт и заснул, озадачив Федора новой информацией. Оказывается, его угораздило перенестись в те времена, где еще жил великий геометр Архимед. И, похоже, слава его гремела повсюду, раз о нем наслышан даже простой рыбак из Бруттия.

На следующее утро, проведя несколько часов в море, они достигли крайней оконечности «италийского сапога», как продолжал по укоренившейся привычке называть эти места Федор. Хотя сами италики, мессапии, самниты, марсы и луканы[62] вряд ли представляли, что их земля имеет такую форму.

Обогнув мыс, армада Памплония повернула на север, войдя в неширокий пролив. Здесь Квинт и указал на противоположный берег, подернутый легкой дымкой, заявив:

— Вот она, твоя Сицилия. Скоро будем проходить Регий, справа по борту. Он стоит на бруттийской земле. А чуть позже по левому борту на берегу покажется Мессана. Из-за нее наши консулы, говорят, и рассорились когда-то с Карфагеном. Но не зря, потому что почти весь остров остался за нами, хотя народу полегло немало.

— А Сиракузы где? — уточнил любознательный Федор, сделав вид, что впервые слышит про Карфаген.

— Южнее. Их отсюда не видно.

После полудня, как и обещал Квинт, показался большой порт — Регий. Флот римлян по-прежнему шедший на небольшом удалении от родного берега, не стал заходить туда, а оставил за кормой.

— Скоро до Лукании доберемся? — спросил Федор.

— Может, сегодня, — уклончиво отвечал Квинт, — а может, и завтра. Я почем знаю. Идем вроде неплохо, но где эти разбойники-луканы устроили логово, которое нам надо сжечь, один Юпитер знает. Побережье Лукании почти такое же длинное, как у Бруттия.

За время плавания центурион, чтобы взбодрить личный состав, несколько раз устраивал тренировочные бои на верхней палубе — стенка на стенку. Бои очень походили на настоящие, до первой крови. Одному солдату даже умудрились выбить руку, но medicus Федр Тертуллий Чайка ему эту руку вправил, пообещав, что еще до прибытия на место станет работать нормально.

Тренировки пехотинцев, носившихся по палубе со щитами и мечами, не вызывали восторга у капитана квинкеремы, поскольку мешали морякам заниматься своим делом. Но Публий Крац Кальвин терпел их, понимая, что морпехам скоро предстоит вступить в бой, и расслабляться перед этим особенно нельзя. Он и сам периодически проверял на вшивость расчеты баллист, заставляя их разбрасывать ядра по морю.

К вечеру они снова встали на якоря в пустынной бухте и выстроили лагерь. Кормчий, плывший на их корабле, похоже отлично знал все берега не только вокруг Тарента, но и вдоль остальных подвластных Риму земель. А вот на следующее утро ситуация изменилась.

С рассветом, дав солдатам поесть, обе центурии построили на палубе вдоль бортов. Весь флот по-прежнему передвигался параллельно скалистому, поросшему лесом берегу тремя группами. Главная ударная сила, квинкеремы, шли дальше всего от побережья. Несколько в стороне от них передвигалась целая флотилия хищных триер, а вдоль самого берега плыли либурны. Они то и дело пропадали в волнах и казались Федру издалека очень мелкими, хотя он ясно помнил, как впервые увидел это судно вблизи. Она была не такой уж и малюткой. Полчаса назад ему показалось, что несколько этих суденышек пристали к берегу.