Рим и Карфаген. Мир тесен для двоих

– Я заранее предостерегал вас не посылать к войску отродья Гамилькара. Дух этого человека не находит покоя в могиле, и его беспокойство сообщается сыну; не прекратятся покушения против договоров с римлянами, пока будет в живых хоть один наследник крови и имени Барка. Но вы отправили к войскам юношу, пылающего страстным желанием завладеть царской властью и видящего только одно средство к тому – разжигать одну войну за другой, чтобы постоянно окружать себя оружием и легионами. Вы дали пищу пламени, вы своей рукой запалили тот пожар, в котором вам суждено погибнуть. Теперь ваши войска вопреки договору осаждают Сагунт; вскоре Карфаген будет осажден римскими легионами под предводительством тех самых богов, которые и в прошлую войну дали им наказать нарушителей договора.

В конце речи Ганнон предложил выдать Ганнибала римлянам и таким образом исчерпать конфликт. Впрочем, при всей своей ненависти к Ганнибалу, он не знал, как полководца, боготворимого войском, отнять у этого войска и отдать на растерзание врагам. Потому ответом Ганнону было молчание сенаторов.

Томившимся в долгом ожидании римским послам было сказано, что не Ганнибал, а Сагунт начал войну. Послы вернулись с опущенными головами к своему сенату.

Несчастный Сагунт из последних сил продолжал вести неравную борьбу. Горожане восстановили разрушенную стену и яростно отбивали все атаки Ганнибала. Шел восьмой месяц осады. У Сагунта на исходе было все: продукты, воины, оружие и силы; однако и Ганнибалу надоело столько времени стоять под городом, который для него много не значил (был не концом похода, а только его началом). Воюющие стороны вступили в переговоры. Ганнибал потребовал, чтобы все жители покинули Сагунт – место для основания нового города укажут карфагеняне; сагунтинцы должны передать ему «все золото и серебро, находящееся как в общественной казне, так и у частных лиц и. оставить Сагунт без оружия, взяв по две одежды на человека».

Спустя 70 лет Карфаген получит точно такие же условия от римлян – ситуация повторится с поразительной точностью, но в гораздо большем масштабе. О последних днях Сагунта рассказывает Аппиан. Сагунтинцы поступили так, как поступят карфагеняне через семь десятилетий: «Они собрали, согласно приказу, все золото и серебро, которое было у них, государственное и частное, на площади и сплавили его со свинцом и медью, чтобы сделать его бесполезным для Ганнибала; сами же, предпочитая погибнуть скорее с оружием в руках, чем от голода, глубокой ночью сделали стремительное нападение на сторожевые посты карфагенян, которые спокойно спали и не ожидали ничего подобного. Когда они вскочили от сна и начали среди шума и беспорядка вооружаться, а некоторые стали уже и сражаться, нападающие наносили им большой урон. Когда завязалось более крупное сражение, то из ливийцев погибло очень много, а сагунтинцы – все. Их жены, видя со стен конец своих мужей, одни бросались с крыш домов, другие накидывали на себя петли, а некоторые, убив предварительно своих детей, сами пронзали себя мечами.

Когда Ганнибал узнал, что они сделали с золотом, то в гневе предал смерти еще оставшихся в живых взрослых, подвергнув их поруганию и мучениям».

Примерно такую же картину представляет читателю Флор: сагунтинцы «были изнурены голодом, осадными орудиями, оружием; наконец, придя в исступление, они сложили на площади огромный костер и, поднявшись на его вершину, огнем и мечом истребили себя, своих близких и все свое добро».

Падение Сагунта означало, что Ганнибал совершенно не считается с интересами и мнением Рима. Римляне не могли не отреагировать на подобное пренебрежение. Их держава после удачной битвы за Сицилию смотрела на мир как на сферу своих интересов. Осталась единственная мелочь: официально объявить войну. Рим отличался щепетильностью в подобных вопросах, и в Карфаген отправили послов «в почтенных летах»: Квинта Фабия, Марка Ливия, Луция Эмилия, Гая Лициния и Квинта Бебия. Послы пытались выяснить, взял ли Ганнибал Сагунт по собственному почину либо по решению карфагенского народа. Надо было разобраться, кому объявлять войну: Карфагену или Ганнибалу.

Торговая верхушка Карфагена всегда не любила воинствующих Баркидов, но в данный момент она возлагала на молодого Ганнибала большие надежды. Ганнибал прислал в Карфаген прекрасно обученное, закаленное в боях иберийское войско, наполнил казну испанским серебром и вселил в сердца соотечественников надежду на отмщение. Потому-то римлянам и ответили: виновен Сагунт, напавший на племена, подвластные наместнику Иберии, за что и наказан.

Квинт Фабий свернул полы тоги и произнес:

– Вот здесь я приношу вам войну и мир. Выбирайте любое!

– Выбирай сам! – прозвучал ответ карфагенян.

– Я даю вам войну! – заявил Фабий.

Гладиаторский бой Ганнибала