Рим или смерть

Австро-Венгрия и Неаполитанское королевство уже собирались двинуть на Рим свои армии, когда произошло событие, резко изменившее всю обстановку.

Король Карл Альберт расторг заключенное ранее мирное соглашение и вновь начал с Австро-Венгрией войну. Его не на шутку встревожили народные восстания в Тоскане, Венеции и Папской области. Ветер революции – буйный ветер. Он уже смёл великого герцога во Флоренции, папу Пия IX – в Риме, беда, если он долетит до Пьемонта. В столице королевства, Турине, и без того неспокойно, мадзинисты подстрекают горожан к бунту, в своих мерзких прокламациях называют его, Карла Альберта, предателем итальянского дела. Остается одно – рискнуть, опередить мадзинистов и самому выступить против австрийцев. Тогда он в глазах всех итальянцев снова предстанет патриотом.

На военном совете генералы доложили, что армия реорганизована и стала много сильнее. И Карл Альберт решился – 20 марта 1849 года он вместе с армией переправился через пограничную реку Тичино и вступил в Ломбардию.

Едва в Риме узнали о решении Карла Альберта объявить Австро-Венгрии войну, собралась Национальная Ассамблея. Первым на трибуну поднялся Джузеппе Мадзини. Бледный, осунувшийся, он стоял на возвышении, и его громкий, взволнованный голос гулким эхом отдавался под сводами дворца делла Канчеллерия.

– Рим должен прийти на помощь Пьемонту и как можно скорее, – убеждал он депутатов Ассамблеи. – Исключительные условия требуют исключительной энергии.

И тут со скамьи в левом ряду поднялся депутат Чернуски, прибывший из захваченной австрийцами Ломбардии.

– Вы что же, хотите помочь королю, который уже дважды нас предал?! – воскликнул он, обращаясь к Мадзини.

– Поймите, мы поможем не королю, а народу Пьемонта, – ответил Мадзини. – Сейчас у нас один враг – Австро-Венгрия, и мы должны победить или погибнуть вместе.

Ассамблея единодушно решила – набрать добровольцев и послать в поддержку Карлу Альберту семитысячную армию.

Карл Альберт вовсе не собирался прибегать к помощи восставшего Рима, где теперь правили республиканцы и мадзинисты.

Он сам сумеет наконец одержать полную победу.

Истинную цену своим генералам Карл Альберт все же теперь знал. Поэтому на этот раз он назначил командующим войсками иностранца, поляка Кржановского. Не помог и Кржановский. В решающем сражении при Новаре он погубил цвет королевских берсальеров, егерей и гренадеров, а битву проиграл.

Произошло это 23 марта 1849 года, всего через три дня после начала военных действий. Римской армии, так и не успевшей принять участия в войне, пришлось вернуться назад.

От современников Карл Альберт получил за беспрестанные колебания прозвище «Король сомнений». Он был никудышным полководцем, но трусом его назвать нельзя. Когда его разгромленная армия отступала к Новаре, он покинул боевые позиции одним из последних. Мимо него проносили тяжело раненных, легко раненные сами тащились по дороге, уцелевшие солдаты, побросав оружие, понурые, безучастные ко всему, брели по обочине.

– Все потеряно, даже честь, – сказал король своему адъютанту генералу Ламарморе, – остается одно – просить перемирия.

Австрийцы потребовали восемьдесят миллионов контрибуции, право держать гарнизоны в главных городах Пьемонта. На такое унижение Карл Альберт не пошел – предпочел отречься от престола. Королем стал его старший сын Виктор Эммануил II. Он и подписал перемирие, отправившись в местечко Виньяле на поклон к фельдмаршалу Радецкому. Что и говорить, не самое блистательное начало царствования!

О военной катастрофе при Новаре в Риме стало известно шесть дней спустя. Теперь Римской республике предстояло бороться сразу с двумя грозными врагами – Австро-Венгрией и Неаполитанским королевством. Времени на споры и дискуссии больше не оставалось. Настал момент действовать твердо и мудро.

Поздним вечером 29 марта 1849 года после пятичасового тайного заседания Ассамблея постановила:

«Создать триумвират и предоставить ему неограниченные полномочия для ведения войны за независимость и спасение республики!»

Членами триумвирата были избраны Карло Армеллини, Аурелио Саффи и Джузеппе Мадзини. Но подлинным главой триумвирата, а значит, и всей Римской республики стал Джузеппе Мадзини.

Первым его побуждением было вызвать в Рим Гарибальди. И снова члены совета обороны, Пизакане и Розелли, сумели отговорить Мадзини. Пусть легион еще немного побудет в Ананьи, пока окончательно не определится его место в армии республики.

Тем временем Гарибальди, устав от бесконечного ожидания, негодовал и терялся в догадках. Им, что же, полторы тысячи добровольцев (вдвое вырос его легион!) не нужны?! Может, у них солдат пруд пруди?! Так ведь все наоборот – каждый на счету.

Подавив обиду, написал Мадзини письмо. Никогда раньше он не хвастал своими военными заслугами. А тут перечислил все победы, что одержал в Южной Америке и Ломбардии. Закончил же словами: «Помните, дорогой Мадзини, что в Ананьи сидит в ожидании друг, верный нашему общему идеалу и делу».

И подписался: «Бывший генерал республики Риу Гранди Джузеппе Гарибальди».