Рим или смерть

Легионеры, окопавшись на холмах и в садах вилл, вели частый огонь по полку венсенских егерей. С горы Марио наступающих осыпала картечью четырехпушечная батарея. Один за другим падали на землю раненые и убитые, но оставшиеся в строю французы упорно рвались к крепостной стене.

Все-таки прорвались, добежали. Да, но где проход, на карте генерала Удино тут ворота?! Они и были здесь прежде. Но год назад их замуровали. На карте же они почему-то остались.

Пули и картечь неумолимо косили венсенских егерей. Только недаром они прошли школу войны в Алжире, где за отвагу заслужили прозвище «африканские львы». Не дрогнули они и сейчас, укрылись в кустах, за деревьями, в виноградниках и повели ответный огонь. И вот уже рухнули со стены в чахлую траву два, пять, десять гарибальдийцев.

– Бригада Молиер, вперед! – приказал Удино, с командного пункта неотрывно следивший за ходом боя.

Из деревенских домишек, с акведука бросилась на подмогу попавшим в беду егерям вторая бригада.

Но и это не устрашило защитников города. Место убитых и раненых на крепостных стенах занимали другие. Орудия на холме Марио гремели не умолкая. Фитильщики поджигали фитиль – миг, и черные ядра, с ревом вылетев из жерла пушек и оставляя дымный след, падали внизу, там, где цепью бежали в атаку французы.

К полудню защитников осталось меньше половины, но и французы несли тяжелые потери. И в этот грозный час из города на помощь гарибальдийцам подоспели солдаты национальной гвардии. Град пуль обрушился с крепостных стен на французов, уже сумевших приставить к ним штурмовые лестницы.

Засев за каменным зубчатым выступом, метко стрелял по врагу из карабина бывший пастушонок, а теперь юный гарибальдиец Шилиппино. В легион Гарибальди их, мальчишек двенадцати – пятнадцати лет, записалось уже больше сорока. Почти все с римских окраин, но были среди них и деревенские пареньки. Самых проворных Агуяр сделал связными, а тех, что покрепче, – санитарами. Филиппино тоже попал в санитары – он был хоть и худ, да вынослив. Но когда у него на глазах вражеская пуля сразила его земляка, каретника Винченцо, и тот, схватившись за грудь, упал на камни бастиона, Филиппино занял его место. Вначале он палил по французам, почти ничего не разбирая сквозь слезы, застилавшие глаза. Потом заметил, что патронов осталось в обрез. Тогда он стал стрелять редко и лишь наверняка. Глаза у Филиппино, привыкшего следить за стадом, были зоркие, и ни один патрон не пропадал даром.

А рядом прицельным огнем национальные гвардейцы отсекали французских егерей от крепостных стен. Бригада Молиер дрогнула, отступила назад и укрылась в садах и чуть ниже, в кустарнике.

Особым полководческим чутьем Гарибальди ощутил – вот он, переломный момент в сражении.

Он вскочил на коня, ворота раскрылись, и он вылетел на истоптанную лужайку у стены. Осадив скакуна и выхватив из ножен саблю, Гарибальди крикнул воинам:

– Вперед, победа близка!

Из обоих ворот со штыками наперевес уже выбегали легионеры в красных рубашках, студенты-добровольцы и солдаты итальянского легиона.

Гарибальди пришпорил Уругвая и понесся прямо на французов, залегших в зарослях вереска, за ним – верный Агуяр и Франческо Даверио. В своем белом пончо поверх красной рубахи, в черной шляпе с пером, Гарибальди был сейчас отличной мишенью. Пули свистели над его головой. Упал скакавший рядом Агуяр, под ним убило коня, но в Гарибальди каким-то чудом не попала ни одна пуля.

Внезапно огонь стих – французы и гарибальдийцы схватились врукопашную. Бились штыками и прикладами. И так велико было ожесточение боя, что даже тяжело раненные, собрав последние силы, поднимались и в упор стреляли по врагу из пистолета.

Бой длился больше часа, а чаша весов все еще колебалась. Французы сражались храбро и умело. Внезапным ударом их двадцатый линейный полк выбил гарибальдийцев с виллы Корсини. Закрепись французы на этой вилле – и она станет их опорным пунктом. С высокого холма полевые батареи поведут прицельный огонь по крепостным стенам. Гарибальди отлично это понимал.

– Отбить виллу любой ценой! – приказал он своему давнему другу и помощнику капитану Монтальди.

Сам же поскакал к воротам Кавалледжери, где шло яростное сражение.

Капитан Монтальди поднял в контратаку свой батальон. Он бежал по аллее, что-то громко крича, и вдруг, точно споткнувшись о камень, неловко, боком упал в траву. Упал и больше не поднялся. Но его легионеры уже врезались в цепи французов, выскочивших из виллы им навстречу. Дрались в беседке у кустов жимолости, у мраморных бюстов римских императоров, в цветущем розарии. Везде: на главной аллее, на боковых дорожках, у парадной лестницы – лежали убитые, а рядом, не видя ничего вокруг, гарибальдийцы и французы продолжали штыковой бой.

Час спустя лейтенант Гильоне, разыскав Гарибальди, доложил ему, приложив окровавленную руку к козырьку фуражки:

– Генерал, батальон капитана Монтальди приказ выполнил – вилла Корсини снова наша.

– Где же сам Монтальди? – спросил Гарибальди.

– Убит.

– Его помощник Рильи?

– Убит.

– Старший лейтенант Дзамбони?

– Убит.

– Старший лейтенант Ролла?