Рим: история города

«Толстая деталь» Рима забрызгана кровью и слезами, она диспропорционально женская, к тому же умыта водой тысяч фонтанов. Английская литература предпочитает, чтобы ее римские героини были печальны и несчастны в замужестве: Джордж Элиот позволяет своей героине Доротее Кейсобон только единожды вырваться из заточения Миддлмарча в Вечный город, да и то символически.

Исключительно тонкий человек, Элизабет Бауэн, ирландская романистка, написала о нелепости постоянных поисков «целого» Рима, о том, как скучно стараться различить семь холмов, на которых, как говорят, построен город.

Капитолий и Палатин, без сомнения, холмы, Авентин — тоже. Но Целий, Эсквилин, Виминал и Квиринал плавно соединены друг с другом переплетением каменных гряд. Я готова предположить, что их семь, но если это так, то что же тогда Пинчо, «холм садов», и Яникул, бастион на противоположном берегу реки? Я опросила нескольких друзей, но не получила двух одинаковых ответов: некоторые отмахивались, другие выдвигали собственные версии. Друзьям не понравилось мое намерение составить инвентарный список и точно определить местоположение каждого холма. Они полагали, что я обладаю более утонченным вкусом.

Нет, она права: «целый Рим» — тот, который вы находите сами и делаете своим, пытаться присвоить что-то другое бесполезно. Большая часть текста — наблюдения, пустяки и анекдоты, моя попытка поделиться тем немногим, что я сохранил в собственных неистощимых поисках.

В канун дня Всех Святых, в 1989 году, мне удалили зуб мудрости. Сделал это римский врач, бельгиец по национальности, добрый доктор Декастекер. Его кабинет находился в ренессансном дворце на корсо Витторио Эммануэле. Здание оказалось воплощением итальянского шика. На потолках XVIII века плавали в облаках путти[6], освещенные нежными и остроумно спрятанными светильниками. Модные пациенты (я, разумеется, был исключением) дожидались в галерее, обставленной с большим вкусом, сюда выходили двери крошечных кабинетов. Постоянно звучала тихая музыка, исполняемая на клавесине, что придавало обстановке слегка несообразный, но приятный, немного декадентский дух. На роскошных стенах висели обрамленные фотографии врача в момент его представления папе Иоанну Павлу II. На всех снимках врач демонстрирует ослепительно белые зубы. Это обнадеживает пациентов и добавляет респектабельности обстановке. Даже в откинутом кресле я видел в окне крест на фронтоне церкви Кьеза Нуова. Она расположена на противоположной стороне улицы. Затем последовали самые болезненные пятьдесят минут моей жизни. Как бы стоматология ни выглядела, но даже в прекрасном Риме она жестока, а ее инструменты вполне годятся для садистов. Я поплелся домой по темнеющим осенним улицам. Казалось, меня огрели по лицу кузнечным молотом. Религия, музыка, блеск старого и нового, искусство, архитектура и прикосновение чего-то иноземного, отдающего готикой и вполне телесным страданием, — все смешалось воедино. К тому же я лишился зуба.

Глава первая Ранняя Республика Клоака Максима

Divina natura dedist agros, ars humana aedificavit urbes.

Мир — дело божественное, a города — человеческое.

Марк Теренций Варрон, Римская республика

Тибр в Риме вовсе не так заметен, как Темза в Лондоне и Сена в Париже. Желтый, извилистый и болотистый, он проходит через районы города, в которые вы можете и не попасть, если у вас не будет на то времени или желания. Даже если вам захочется сесть в автомобиль или вскочить на «веспу», не исключено, что поток городского транспорта не позволит выехать на набережную Лунготевере, и вы не попадете ни на один из мостов, переброшенных через Тибр, будь он старым или современным. Есть, однако, исключение, как всегда подтверждающее правило. Это участок дороги от района Тестаччо, его можно назвать едва ли не скоростной магистралью. Она идет вдоль реки, пока не встречает две более оживленные улицы. Отсюда транспорт следует в разных направлениях и вливается в настоящий водоворот на площади. В это место я и хочу вначале пригласить туриста, приехавшего в Рим.

Здесь, на пьяцца Бокка делла Верита, мы еще не в сердце республиканского Рима, мы топчемся возле его черного входа. Грубая каменная маска с разинутым ртом, привлекающая бесчисленных туристов к портику находящейся неподалеку церкви Санта-Мария-ин-Космедин, указывает на причину нашего визита. Говорят, римляне верят, что лгуну, по глупости засунувшему руку в разверстый рот, каменное божество непременно откусит пальцы. Правда, о которой вещают «уста истины», куда более проста: гротескная маска является орнаментальным камнем и сообщает лишь, что древний город был построен на большом водостоке.