'Рим, конечно Рим!' или 'Итальянское танго'

- Откуда у тебя взялись деньги? - удивилась Кристина, все время помимо своей воли старавшаяся подметить в рассказах Санты противоречия. Кошелька в его рубахе и брюках она не заметила.

- Хочешь, скажу правду? - Он дерзко посмотрел на нее. - В самом деле, хочешь? Ну, так лови свой мяч, моя недоверчивая крошка: я снял кассу. То есть ограбил банк. Я экспроприировал доходы "Лиловой свиньи". Можешь рыдать от жалости к толстяку.

- Ну, нет. Парфюмо задолжал мне за неделю И виновен в том, что навел на меня бандитов. - Кристина довольно хмыкнула. - Кажется, я вхожу во вкус. Жаль, что меня не было рядом, - с удовольствием плюнула бы в его мерзкую физиономию!

- Еще пару банков и, внимание: "На дорогах Италии новые Бонни и Клайд!" - захлебываясь от восхищения и ужаса, объявляют газеты. Я не прочь, - искоса глянул Санта.

- Кристина и Романо! - поправила его развеселившаяся спутница. - Нет, слишком романтично. С такими именами только монастыри основывать.

- Или подавать брачные объявления, - подхватил Санта. - Красиво будет и на афише: дуэт Кристи-Рома. Что предпочитаете спеть, дорогая?

- Из фильма "Мужчина и женщина" Лелюша, знаешь?

- Извольте. Ведь уже сняли продолжение "Мужчина и женщина через двадцать лет".

- Они оказались счастливы? Что там случилось, расскажи!

- Я не смотрел. Но, кажется, да... Та-ра-ра шаба да бада... Та-ра-ра шаба да ба да... Ну, что притихла? Подхватывай! Я ведь теперь только подпевать могу.

- Никогда не могла предположить, что от горя до счастья всего один шаг.

- Как от ненависти до любви, - подметил Санта, глядя в зеркальце на посерьезневшую Кристину.

- А в обратную сторону ещё короче. Уж я-то знаю, - пробормотала она, научившаяся в несколько секунд расставаться с самыми радужными иллюзиями.

- Ничего ты не знаешь, детка. У тебя вообще ещё ничего настоящего в жизни не было. Одни игрушки. Поверь умудренному жизнью пройдохе. - Санта наклонился и быстро прошептал ей в самое ухо. - Если не затруднит, называй меня Рома, дорогая. Я страшно тщеславен.

Когда они въехали во двор большого старинного дома, окруженного парком, Санта с облегчением откинулся на спинку продавленного сидения:

- Мы на месте, синьорина. Извольте выходить... Да, рановато для визитов.

Похоже, что дом спал. Ничего не нарушало тишину, часть окон второго этажа, не закрытая ставнями, отражала утреннее солнце, над клумбой с ранними весенними цветами вспархивали струйки вращающейся поливалки. Пара каменных грифонов на площадке, венчающей полукруглую колоннаду центрального подъезда, держала в когтистых лапах тяжелый герб.

Едва лишь посетители - грязные, оборванные, пропахшие рыбой, пересекли выложенную камнем площадку, из дверей появился пожилой привратник в ливрее и белых гольфах, склоняясь в почтительном поклоне. Вслед за ним на ступени выбежала почтенная женщина, протягивая к приехавшим распахнутые руки.

- Мама Паола! - воскликнул Санта, бросаясь в её объятия, в черный шелк дорогого, расшитого стеклярусом платья.

- Сынок! - Женщина гладила его спину, а по бледному полному лицу, едва достающему до плеча Санты, текли слезы.

- Успокойся, я жив. А это - Кристина Ларина. - Санта жестом подозвал девушку и ободряюще посмотрел на нее. - Та самая.

- Пресвятая Дева Мария! - Хозяйка перекрестилась и отступила на шаг, с ужасом оглядывая гостью.

- Кристи, это Паола Гватичелли дель Форте. Моя крестная, да, в общем, - единственная мать.

Санта удержал за руку рванувшуюся прочь девушку:

- Поверь, Паола никогда не подозревала тебя в преступлении. Как и я. Не бойся, здесь друзья.

- Синьорина Ларина... Мне не в чем винить вас... И вы столько страдали! - Паола царственным жестом протянула Кристине руку и с мольбой посмотрела на Санту. - Романо, мне кажется, вам необходима с дороги хорошая ванна...

- Кристи, мама не отваживается сказать, что от нас дурно пахнет. Что просто невыносимо несет тухлой рыбой.

- Ты все такой же, мой мальчик. Быстрее в дом, - я так о многом хочу расспросить тебя... Но только после ванны. Прислуга даст вам все необходимое на первых порах, а я позабочусь о хорошем завтраке.

Кристина не стала залеживаться в ароматной пене. Тщательно помывшись, она заклеила крупные царапины пластырем, а ссадины намазала йодом. Горничная принесла целую аптечку, и было ясно, что это распоряжение хозяйки, которым не стоило пренебрегать. Темно-вишневое крепдешиновое платье, доставленное гостье вместе с бельем, пришлось почти в пору, благо, свободный покрой мог сойти для любой фигуры, а вот трусики, пожалуй, были слишком старомодны.