«Рим, конечно Рим», или «Итальянское танго»

Среди кустов великолепных роз возился пожилой человек в вязаном старомодном жилете, по-видимому, садовник. Элмер вышел из автомобиля, намереваясь обратиться к нему с вопросом. Мужчина разогнулся, потирая поясницу и отбросил пучок выдернутых сорняков. Он с удовольствием выпрямился во весь рост, откинув со лба густые серебристые пряди. Блестящие карие глаза на загорелом лице смотрели приветливо и чуть насмешливо.

— Я поджидал вас, сеньор Вествуд, прогуливался и конечно не мог оставить без внимания вражескую интервенцию на территорию моей королевы. Эта чайная роза по имени «Эстрелья» совершенно необычного тона. Посмотрите — в середине цветка будто горит алая лампочка, но к краям лепестки бледнеют, достигая голубоватого оттенка! Настоящая «звезда»!

Стефано проводил гостя в свой кабинет, в котором каждому посетителю наверняка хотелось задержаться. Величественно и уютно выглядели высокие стеллажи мореного дуба, манили к отдыху с книгами в руках мягкие диваны, обитые грубой шерстяной рогожкой. Торжественно пахли розы в резных каменных вазонах, стоящих на толстом песочно-шоколадном ковре, а массивный письменный стол располагал к значительной и приятной работе. И ещё запах воска, которым здесь по старинке натирают мебель. Палитре впечатлений он придавал оттенок надежности и легкой грусти. «Как жаль, что телевидение не научилось воссоздавать запахи», — подумал, осмотревшись, Вествуд.

Антонелли сел на диван, предложив гостю место напротив.

— Что-нибудь выпьете, синьор Вествуд?

— Совсем немного коньяку, если позволите. Мне кажется, он будет в стиле вашего кабинета.

— Рад видеть вас и, признаюсь, удивлен. Зануда Антонелли находиться далеко за чертой ваших интересов. — Стефано разлил в рюмки «Камю».

— И тем не менее, легкомысленный болтун Вествуд пришел предложить вам свои услуги. Главный мотив, конечно же, корысть. Мне кажется, я сумею сделать из вашего юбилейного торжества нечто интересное и поучительное для каждого телезрителя. К тому же — потешу свое профессиональное тщеславие. Сложность задачи и масштаб цели привлекают меня.

Стефано посмотрел на гостя с сомнением, выбирая форму отказа. Но тот опередил его.

— Можете не напоминать о своей скромности и неприятии рекламной шумихи. В сущности, мой сценарий — не о вас. Стефано Антонелли — как личность и общественное явление, — лишь повод поразмыслить о достоинстве и лицемерии, о традиционных культурных ценностях и новых, сквозь них прорастающих, как трава в весеннем лесу.

Элмер положил перед Антонелли папку с набросками сценария. Хозяин улыбнулся, раскрывая листы.

— Я знаю вас, Элмер. Позвольте называть вас попросту? Ведь люди, часто появляющиеся в наших домах на экране телевизора, воспринимаются как хорошие знакомые… Мне кажется, я вас раскусил… — Стефано усмехнулся, просматривая тезисы «театрализованного шоу». — Хотите потоптаться на дорогих моему сердцу святынях?

— Вы не совсем правильно меня поняли… — начал было Элмер, но Антонелли, поднявшись, дружески положил руку на его плечо.

— Пора! Довольно старому петуху притворяться страусом, пряча голову в песок — делать вид, что музыка не пошла дальше Верди и Доницетти, а с нравами юных особ все обстоит так же, как полвека назад. — Стефано не удержал вздох. — Впрочем, все ностальгические всхлипы по повод прошлого ни что иное, как тоска по ушедшей молодости, её силе, наивности, азарту… Он захлопнул папку и вернул её Вествуду.

— Я откажу Фриконе и преподобному отцу Огюстину, заявившим о желании заняться организацией юбилея. Зеленый свет — Элмер! Забирайте проект. Дадите потом посмотреть текст моей «роли». Учтите, я оставлю за собой право дуть в свою дуду. То есть, коронная ария — моя, а хор — ваш… Уверяю, что не отниму много времени на «тронную речь».

— А вы не боитесь, Стефано, что мои «штучки» помешают вам исполнить свою партию?

— Ничуть! Вот увидите, как ловко я сыграю на вашем цинично-нагловатом фоне, молодой человек. Вы ещё подумаете, «хитер, бестия!» А зрители убедятся, что никакой угрозы «вечным ценностям» со стороны новых кумиров нет. Они просто мимикрируют, подлаживаются к окружающему, как приспосабливаются к окружающей среде разные виды флоры и фауны.

Антонелли подписал контракт с Вествудом, поручая его ответственность за организацию и постановку юбилейного торжества. А когда Элмер наконец сказал: «Синьор Антонелли, я приехал к вам ещё и потому, что рассчитывал воспользоваться вашей отзывчивостью, ставшей легендой», понимающе улыбнулся:

— Ну, разумеется, человек с вашей фантазией должен испытывать финансовые затруднения. А кроме того, недешево обходится и столь мощное обаяние, — Стефан хитро посмотрел на Вествуда, — я бы сказал, общегосударственного масштаба. Обаяние предполагает долю безалаберности, нарочитого пренебрежения сухой деловитостью и скучнейшей расчетливостью… Сколько? Сколько вам надо, чтобы вернуть свое легкомыслие? Сегодня вы были непривычно серьезны. — Антонелли поднялся и достал из бюро чековую книжку…

…Вернувшись домой, Элмер позвонил Карлино: