«Рим». Мир сериала

К. Жуков: Ворен уходит на работу. Одет он, как в сериале принято, в очень странный костюмчик — кожаный мускульный панцирь. Почему кожаный — загадка. Ворен же центурион, а центуриону мускульный панцирь не положен. Римские мускульные панцири копируют греческие образцы. Они хорошо известны по статуям, барельефам, на которых передано все с такими подробностями, что понимаешь: у людей имелись металлические артефакты. И ни одного мускульного панциря, который был бы изготовлен после IV века до н. э., не найдено.

Если бы Марк Антоний или Цезарь ходили в таком, это было бы нормально. Но центурион-то…

Д. Пучков: Не по статусу?

К. Жуков: Это же, во-первых, безумно дорого, а во-вторых, вещь-то не военная. В первую очередь она парадно-статусная, вроде больших погон. Римская военная машина отошла от сплошного мускульного торекса и вообще от сплошных защит, как только перестали использовать фаланговую тактику. В строю фаланги такие сплошные покровы были весьма к месту. Потому что фаланга — монолитное построение, там никуда не деться, ты стоишь зажатый между своими товарищами. И чем лучше ты будешь защищен спереди, тем оно правильнее.

Д. Пучков: Дольше проживешь.

К. Жуков: Дольше проживешь — однозначно. И это не подразумевает таких активностей, как, например, бросание дротика. У тебя довольно зажатая стойка, в левой руке щит, в правой копье, копьем ты совершаешь движения назад-вперед и по большому счету больше ничего не делаешь. Поэтому монолитный панцирь тебе мешать не будет. А легионер, центурион сражается в строю более разреженном, там приходится постоянно заниматься киданием дротиков или командовать этими своими гамадрилами — нужна подвижность. Поэтому центурион в эпоху республики в первую очередь носил бы кольчугу, лорику сквамату.

Д. Пучков: Достаточно?

К. Жуков: Этого было достаточно. И более того, изображений такого рода, в том числе на надгробиях центурионов, хватает. У нас сложилось мнение, что центурион — это всегда лорика сквамата, то есть чешуйчатый доспех. Действительно, центурионы носили чешуйчатые доспехи сплошь и рядом, потому что это красиво, это не кольчуга в дырочку. Чешуйчатый доспех можно позолотить, посеребрить или одну чешуйку посеребрить, другую позолотить — в общем, извращайся как хочешь. Приказать на каждой пластинке отчеканить профиль любимого полковника, что сразу возымеет эффект на ближайшем смотре. «О, ты карьерист! Ничего, немного грубой лести мне сегодня не повредит, вчера был тяжелый день». Лорика сквамата — красивая вещь и защищает несколько лучше, чем кольчуга. Стоит серьезно дороже, но центурион мог себе это позволить. Но это все-таки эпоха еще не совсем сформировавшегося устава в современном понимании, то есть нет такой детерминанты «центурион — чешуйчатая лорика сквамата», «солдат — кольчуга».

Д. Пучков: Как ты говоришь, торекс?

К. Жуков: Торекс — по-гречески «грудь». Соответственно, нагрудник тоже торексом назывался. Еще были несколько редуцированные нагрудники кардиофилаксы, то есть сердцехранители, которые только спереди прикрывали. Довольно редкая штука, уже к эпохе поздней республики их совсем не использовали. Это самнитская вещь. Самниты — племя в Италии, которое римляне покорили в свое время. Но это, опять же, глубокая античность, VI–V века до н. э.

По ходу отбытия на службу Ворен разбудил Пулло, который, конечно, сказал: «Какая служба, иди к черту, я сплю!» Ну и следующий кадр — он уже умывается водой из фонтана.

Д. Пучков: С похмелюги-то.

К. Жуков: Их ждет Марк Антоний. Что он от них хочет — станет ясно чуть позже. Ну а пока Ворен из-за него на взводе, и жена настроила его как надо — на всех орет, даже на Пулло, потому что он взял в дорогу еды у своей рабыни Ирки-германки и сказал ей спасибо. Ворен говорит: нельзя благодарить рабов, это вредит дисциплине.

Д. Пучков: Правильно говорит. Никакого панибратства.

К. Жуков: Марк Антоний позвал Люция Ворена, чтобы представительно все выглядело. Марк Антоний на свежеприватизированной вилле Помпея, которую срочно перекрашивают под вкусы нового владельца, проворачивает незатейливые коррупционные схемы, там у него целая очередь просителей.

Д. Пучков: Жулик и вор.

К. Жуков: Да. Он немедленно заделался жуликом и вором, всех разводит. Тут приходит некий сенатор Сервилий, с которым Марк Антоний собирается организовать гешефтик. Вокруг Тит Пулло, Люций Ворен с каменной рожей, карлик Катон и какая-то проститутка, чтобы было нескучно. Кто такой Сервилий, в фильме не расшифровывается, я могу предложить три варианта. Это Публий Сервилий Каска, один из будущих убийц Цезаря, его брат Гай Сервилий Каска или Публий Сервилий Ватия Исаврик — последний, мне кажется, вероятнее всего. Потому что он ветеран сената и был консулом в 48 году вместе с Цезарем, а фильм стремительно несется к 48 году.