Рим, папы и призраки

Все шло просто великолепно, однако адмирал старался сдерживать свою радость. Солово с улыбкой обернулся в сторону эльфов, выделывавших пехотные упражнения под вечерним солнцем.

На то, чтобы приобрести всю книгу целиком, надеяться не приходилось. Между тем адмирал полагал, что вполне возможно в известной мере ознакомиться с ее содержанием до грядущего исхода событий. Ведь если нападение эльфов на Пизу завершится успехом и, как предсказывал король, вернутся старые добрые времена, древней расе потребуется дополнительное оружие, чтобы стереть человечество с лица земли. К тому же Пиза (получив здравое предупреждение от… кого-нибудь) может отразить нападение и тем самым навести Верховного короля на иные мысли. Лишь со временем стало бы ясно, что поставленные Солово ружья не могли (и вполне осознанно были рассчитаны на это) выдержать более полусотни выстрелов. Так или иначе, поступления в пользу адмирала будут продолжаться.

Что бы ни случилось, но адмирал Солово услышит мнение императора-стоика Марка Аврелия через всю пропасть столетий… ну а прочитав книгу и всем сердцем усвоив ее, он удовлетворится любым будущим.

— Так, значит, не сработало, адмирал?

Там, у конца своей жизни, Солово все еще беседовал с уэльским фемистом.

— Как ни прискорбно. Когда я в следующий раз вернулся в лагерь Верховного короля, все исчезло, как и не бывало. Ах да, кроме одной вещи: одна из моих аркебуз лежала посреди поляны, аккуратно раскроенная пополам. Я воспринял это как жест, сделанный ради моего же блага.

— Совершенно верно, — подтвердил фемист.

— Ну а истолковав его смысл, — продолжал Солово, — я более не возвращался туда и больше никогда не слышал об эльфах. Но, увы, не получил и свою книгу.

— Конечно, — проговорил фемист, пытаясь выразить благопристойное сожаление. — Мы сочли, что вы не заслужили ее.

Адмирал играл с зеленой фигой, старательно проминая ее сильными пальцами.

— Итак, это была еще одна из ваших интриг? — спросил он, разглядывая изуродованный плод.

Фемист ответил:

— Мы урезали ваше свободное предпринимательство, посчитавшись с нашими союзниками. Учтите, ваша преданность до той поры просто восхищала нас. Мы начали догадываться лишь после нападения на Пизу.

— О! — улыбнулся Солово, — так, значит, они перешли к делу? Почему же я ничего не слышал об этом?

— Потому что, — откровенно признался фемист, — тогда мы сами взялись за дело. Все заинтересованные партии — открыто или тайно — стремились набросить вуаль на события. К тому же пизанцы не любопытны, они не склонны к историям и анналам. Все, что нельзя съесть или вы…

— Безусловно, — прервал на этом слове щепетильный адмирал. — И что же случилось?

— Я же говорил, что вы спросите, — рассмеялся фемист, — но мой господин не согласился и сказал: «Этого человек в его положении знать не должен». Хорошо, что я заранее ознакомился со всей папкой…

— Я — человек военный, — промолвил Солово. — И люблю краткость.

— Конечно, адмирал, я должен порадовать вас во всем. Скажем просто: они были в общем-то и не так уж плохи, учитывая все обстоятельства. Имейте в виду, например, что это всего лишь отдельные племена и личности. К тому же они в последний раз участвовали в настоящей войне примерно… э…

— Тысячу? — подсказал Солово.

— Ага, примерно тысячу лет назад… Более того, они использовали не свое привычное оружие — арбалет с репетиром и убийственные клинки, а те самые ружья, которые вы столь любезно поставили им. Я бы сказал, что их предприятие производило вполне внушительное впечатление.

— Однако оно не принесло им успеха, я правильно понимаю?

— Вы правы. Они повели колонны копейщиков к городским воротам под прикрытием цепи пехотинцев с аркебузами. Все было достаточно внушительно, невзирая на разболтанность эльфов. Их пушки даже несколько раз попали относительно точно, хотя я не представляю, как можно промазать в городскую стену.

— Просто вы никогда не стреляли из пушки в разгар боя, — едко заметил адмирал.

— Нет, слава богам, — ответил фемист, отмахиваясь от колкости. Конечно же, пизанцы были захвачены врасплох, но они отстреливались, и как только несколько эльфов упали, весь их порядок — увы! — рассыпался. Словом, эльфы, забыв обо всем, повалили к воротам, вытащив ножи и пылая расовой ненавистью.

Адмирал скорбно покачал головой. Все это уже ничего не значило, однако даже спустя десятилетия подобная распущенность все еще расстраивала его.

— Итак, к городской стене они подступили уже обезумевшей толпой, продолжал фемист, мужественно стараясь скрыть весьма умеренное удивление. — Тем временем пизанская милиция, если можно так выразиться, проснулась, подкатила к месту действия пушку-другую… ну а после этого орде эльфов было просто нечего делать…

— То есть, — вмешался адмирал, завершив повествование фемиста, — они были рассеяны картечью и в панике бежали, пав жертвой собственного солипсистического индивидуализма.[25]

— К тому же бросив своих раненых, — с укоризной добавил фемист.

— Естественно, — отозвался Солово. — Это ведь эльфы.