Рим. Роман о древнем городе

– А ты уверен, что это хорошая идея?

Взгляд его родича был настолько холодным, что Потиций собрался уходить, но Рем удержал его за руку.

– Останься, Потиций. Нам нужен твой совет.

Все четверо расположились в тени фигового дерева, и Ромул продолжил прерванный разговор:

– Вот в чем проблема: есть такие, кто объявляет все, сделанное нами в Альбе, неправомерным. Они называют казнь Амулия простым убийством, а захват его сокровищ – ограблением. И не думай, будто нам наплевать на это. Мы понимаем, что если люди будут считать нас преступниками, то это в будущем может обернуться для нас неприятностями. Никто не хочет ни вражды с родственниками Амулия, ни новых распрей между Альбой и Римом. Пойми меня правильно: я готов сразиться с любым человеком, который захочет сразиться с нами, и готов убить всякого, кто перейдет нам дорогу, но вовсе не стремлюсь ни к сражениям, ни к убийствам. Будет проще, если люди поймут, что мы поступили правильно, а поскольку многие этого пока не понимают, нужно найти способ их убедить. Но какой? Правду скажу, мы с Ремом, сколько головы ни ломали, ничего толкового придумать не могли. А вот Пинарий – золотая голова – сегодня явился к нам с такой идеей, что она засияла как солнце. Верно я говорю, Рем?

– Может быть.

По правде, в тоне Рема такого воодушевления не звучало.

– Честно признаюсь, мы с Ремом люди дела, а не мыслители – вот почему для нас ценен такой друг, как Пинарий. Мало того что он при Альбе сражался как лев, так у него еще и голова на плечах.

Пинарий при этих словах самодовольно приосанился.

Потиций нахмурился:

– Ромул, о чем, вообще, идет речь?

– О плане Потиция! Или, лучше сказать, о правде, которую Пинарий раскрыл нам, которую мы должны открыть всему остальному миру. Мне рассказать ему эту историю, Рем, или ты расскажешь?

Рем слабо улыбнулся:

– Давай лучше ты, брат. А то я, знаешь, боюсь что-нибудь упустить.

– Хорошо. Ты помнишь историю о том, как Фаустул нашел нас? Это было в год большого наводнения. Кто-то уложил нас с Ремом в деревянную колыбельку, которая была унесена потоком, а когда вода спала, осталась уткнувшейся в склон Палатина, вон там. На том месте нас и нашел Фаустул. Наводнение тогда было страшное, народу потонуло много, и все решили, что мы осиротели. А раз так, то почему бы Фаустулу и его жене было не усыновить нас и не воспитать как собственных детей? Никто не может отрицать, что они всегда относились к нам как к родным: я по сей день зову их отцом и матерью и горжусь ими.

Пинарий при этих словах отвел глаза и тайком усмехнулся. Потиций понял, что он вспомнил свою шутку насчет выкормышей волчицы.

– Но Пинарий, расспрашивая народ в Альбе, выяснил кое-что интересное, – продолжил Ромул. – Прошу заметить, мы говорим о годе великого наводнения, когда царем Альбы был не Амулий, а его брат Нумитор. Впоследствии Амулий, который всегда был кровожадным мерзавцем, убил своего брата и присвоил корону. Вот уж где налицо и убийство, и грабеж. По мне, нет преступления страшнее братоубийства. После смерти Нумитора опасность для Амулия представляла только дочь убитого им царя, Рея Сильвия: вдруг она родит сына, который вырастет и решит отомстить? Со стороны внука Нумитора это была бы и месть за жестокое убийство деда, и попытка вернуть себе корону. Чтобы этого не случилось, Амулий вынудил Рею Сильвию стать жрицей Весты – богини – хранительницы домашнего очага, которой поклоняются в Альбе. Жрицы Весты называются весталками. Они дают священный обет оставаться девственницами, и его нарушение карается смертью. Этот подлец Амулий, должно быть, воображал себя очень умным. Он не только оставил племянницу в живых и таким образом не обагрил рук лишней кровью, но и нашел способ обезопасить себя от возможного появления законного претендента на корону, угодив при этом богине.

Однако план этот не удался. Несмотря на обет, несмотря на то что Рею Сильвию держали в уединении, в роще бога войны Маворса, она забеременела. Некоторые люди в Альбе говорят, что, возможно, ее изнасиловал Амулий, поскольку он был единственным мужчиной, который имел доступ к ней. Братоубийца наверняка надругался бы над племянницей, но в Альбе многие рассказывают другую, более интересную историю. Люди думают, что если кто и лишил Рею Сильвию девственности в священной роще, так это сам хозяин рощи бог Маворс.

– Кем бы ни был отец ребенка Реи Сильвии, ей удалось сохранить свою беременность вплоть до самых родов. Когда Амулию сообщили об этом, он пришел в ярость. Рея Сильвия родила, но почти сразу после этого рассталась с жизнью. Убил ли ее Амулий, или она просто не вынесла тяжелых родов – неизвестно, да сейчас и не важно. Важно другое – жители Альбы говорят, что Рея Сильвия родила близнецов. Впору задаться вопросом: «Что случилось с этими двумя мальчиками, внуками убитого царя Нумитора?»

Потиций посмотрел на него с сомнением:

– Ромул, ты на что намекаешь?

– Вспомни, Потиций, что все это произошло в год великого наводнения – в тот самый год, когда нас с Ремом нашел Фаустул.

– И ты думаешь?..