Риманоа

21 августа 21:47

У сына случился обморок на целых шесть с лишним часов. В один день — это мало, а если так каждый день? И меня постоянно «убивало» именно то, что помимо потерей сознания у него происходят жуткие головные боли и потемнения в глазах.

«Сколько я спал?» — спросил он, открыв веки.

«Шесть-семь часов».

«Да…»

«Ну, в общем…»

«Я недавно был у доктора… Он сказал, что мне осталось жить максимум шесть месяцев…»

«Шесть месяцев? — сказанная фраза ещё сильнее подтолкнула меня к тому, чтобы узнать сработает ли лекарство — рисковать в любом случае можно немногим. — Ээээ… В общем, вот лекарство».

«Введи его, пожалуйста».

К этому времени шприц уже был приготовлен, и я без труда сделал инъекцию: «Ну, что полегчало?»

«Ни черта…»

«Ну, и правильно… Не всё же сразу… — мы одновременно рассмеялись от души. — Давно я не смеялся».

«Взаимно… и, если честно, мне абсолютно надоело жить, как нарик: тут помню, тут не помню».

«А мне и подавно, разглядывая вокруг одних дебилов и садистов с большими глазами, вылезающими из орбит от страха или жестокости».

«Кстати, знаешь у кого самые большие глаза в мире?»

«Ну… Эээ… Нет, не знаю…»

«У страха».

«А. Ясно. Хорошая загадка».

«А с чего это ты вдруг решил свалить из организации?»

«Надоело».

«Да, ладно, тебе надоела такая жизнь ещё 15 лет назад».

«С чего ты взял?»

«Ну, что я тебя не видел: ходишь, как измученный и уже даже не знаешь, на кого какими глазами смотреть».

«Вообще-то, ты прав».

«Я, если честно, не знаю, как можно носиться, как угорелый при такой работа да в ещё и в 47 лет…»

«Вот и я не знаю… Да… Как ты тут упражняешься во всяких искусствах?»

«Ну, ты знаешь стреляю я хуже тебя…»

«Ну, сколько выбиваешь с 50 метров из пистолета за 10 выстрелов?»

«Обычно, 3–4 в яблочко, остальные — куда придётся… Ты знаешь, я больше люблю гранаты и море пуль…»

«Море пуль — либо для устрашения, либо для выпендрёжа… Ну, ладно, а насколько бросаешь свою чёртову гранату?»

«Ф-1 на 60 метров, РГД-5 на 80».

«Да, это рекорд. Мне дай бог на тридцать кинуть. Староват уже стал…»

«Для такой работы — да, а вообще, я тебе уже говорил, что и 50 с лишним — ещё зрелость, вот 70 — это срок».

«Сказал бы ты последние слова при моих «коллегах», все бы уже лежали на полу от смеха».

«Если бы я увидел твоих коолег, они бы уже лежали на полу от смерти…»

«И ты с ними».

«Да, мне по фигу».

«Ну, ладно, чем ещё занимаешься?»

«Изучаю технику выживания в экстремальных условиях. Экваториальные леса, например, пустыня…»

«Молодец… А сколько языков знаешь?»

«Сейчас четыре».

«Неплохо… Какой выучил последним (остальные три мне уже известны: английский, немецкий, итальянский)?»

«Русский».

«Ооооо! Ну, что ж давай тогда на нём», — предложил я на одном из сложнейших языков мира.

«Давай», — ответил сын аналогично.

«Выучишь испанский и можешь считать, что Латинская Америка — для тебя открыта…»

«Сам почему тогда не выучил?»

«Времени не осталось… А художественной литературой интересуешься?»

«Почти нет».

«Фауста читал?»

В комнате снова раздался раскатный смех.

«Да чё его читать? Я его живьём видел… Кстати, чё у тебя такая странная кличка-то?»

«Долго объяснять…»

«А всё-таки?»

«Да, чуть не забыл… — я достал маленький конвертик из внутреннего кармана пиджака (на этот раз и я его одел). — Вот это — настолько важная и секретная информация, что в умелых руках способна уничтожить и Коза-Ностру…»

«А мне-то она на фига?»

«Это на тот случай, если вдруг меня убьют… Внутри конверта содержатся указания по тому, что надо делать и диск с информацией… Если меня убьют вскрой конверт и выполни указания, не раньше…»

«Хорошо. Сделаю, но это ещё вопрос о том, кто из нас раньше помрёт».

Смех в помещении был, но теперь не такой выразительный и искренний.

«Да… Ещё, меня всё мучил один вопрос. Каким Макаром тебе удаётся так прото пересекать границы, словно их вообще нет?»

«Это вместе с некоторыми другими полезными вещами есть на диске… Ну, ладно я пошёл. Уже поздно… Завтра позвоню».

«Как хочешь».

Добро пожаловать в преисподнюю

23:50 24 августа.

Почти все матёрые профессиональные преступники со стажем чувствуют что-то перед тем, как их поймают или убьют, я не был исключением, поэтому и почувствовал… что-то особо важное, перед тем, как уйти от сына. И проводил его так резко не зря, ибо знал, что если ему станет известно, что мне угрожает опасность, он будет сидеть всё ночь с пулемётом у моего подъезда. А придёт-то за мной совсем не один человек, и не новичок, и вряд после этого из нас двоих кто-то останется в живых.

Я включил сигнализацию (моя сигнализация подключена к окружному отделению полиции, поэтому после нарушения пределов квартиры посторонними лицами, спустя пару минут, у меня дома окажется подразделение спецназа, так что вряд ли кто-нибудь успеет сбежать) и лёг в кровать без особых осложнений (не каждый ляжет в кровать, чувствуя большую опасность).

Через пару часов бессонницы я услышал глухой стук со стороны коридора, а затем и шаги, причём шагов было настолько много, что их звук превратился в сплошной гул.