Римская армия эпохи Ранней Империи

Очевидно, что не нужно и невозможно изучить в рамках данного труда систему набора высшего командного состава. Ведь всякий сенатор должен был, как правило, пройти должности трибуна латиклавия и легата легиона, каждый всадник обязан был начать свою карьеру со службы в коннице (но мы знаем и исключения). Подобная задача подразумевала бы изучение двух этих сословий в совокупности, работа, которая сама по себе потребовала бы больше одной книги¹. В то же время с учетом того, что эти должности в армии являются практически обязательными и занимаются всеми или почти всеми, существует опасность, что в подобного рода исследовании окажется невозможным выявить много подлинных моментов.

Для рядовых солдат, к счастью, мы располагаем двумя хорошими книгами: автор одной из них — про вспомогательные войска — К.Крафт², а другой, посвященной легионерам, — Дж.Форни³. К тому же обе книги, которым уже более тридцати лет, были переизданы. К сожалению, другие аспекты нашей темы до сих пор не получили достаточного освещения.

Общие положения

Первые затруднения порождает нехватка источников. Но есть и другие. Идеальным было бы исследовать набор в армию по трем основным направлениям. Во-первых, и это главное, нужно выявить неизбежную эволюцию комплектования войск на протяжении трех веков римской истории. Очевидно, что условия, в которых находились Август, когда он организовывал свою армию, и тот или иной из недолговечных императоров периода «кризиса Империи» III в., серьезно различались. Во-вторых, следовало бы проследить в этот период времени развитие каждого из крупных родов войск: «гарнизона Рима», приграничных армий и военных флотов — мы сейчас понимаем, что не все в них происходило одинаково. Наконец, безусловно, было бы желательно отдельно рассмотреть (в рамках каждого соединения) центурионов, всякого рода командиров и рядовых солдат. Но недостаток как источников, так и литературы не позволяет составить полную картину.

Существуют и другие сложности. Чтобы учесть результаты последних исследований в том, что касается как соединений граждан⁴, так и ал и когорт⁵, необходимо сделать попытку синтеза. Ведь эти солдаты в настоящее время наиболее известны. Но это не все. Некоторым историкам нравится усложнять непростую саму по себе действительность путем слишком частого неточного использования слов: они говорят о «местном», «региональном» или «иноземном» способах набора войск. Необходимо дать четкое определение каждому из этих трех прилагательных. Мы считаем оправданным ограничить употребление термина «местный» («локальный») случаями, когда солдаты являются уроженцами города, возведенного вблизи от военного лагеря, где они служат, «региональный» считать синонимом «провинциального» и рассматривать в качестве «иноземных» всех военных, не входящих в первые две категории. Конечно, этот подход заключает в себе двусмысленность, так как при Септимии Севере Нумидия была отделена от Африки, Палестина — от Сирии, а Британия разделена на две части. Поэтому мы предлагаем принимать во внимание только такое состояние римского мира, каким мы его находим в конце II в., например, при Коммоде.

Данная сложность, порожденная современными исследователями, накладывается на другую, берущую начало в античной действительности, в коллективном мышлении древних. Надо учесть, что каждый житель Империи имел не одну, а три родины, которые в той или иной мере перекрывали или переплетались друг с другом. Так, некий легионер в своей именной надписи указывает свое origo: «Марк Аквилий Прокул, сын Марка, из Аниенской трибы, из Arminium (совр. Римини)». Необходимо также уточнить, что немало жителей провинции сохраняли память о том городе Италии, где когда-то обитали их предки. Возможно, что Септимий Север не забыл, что его семья прибыла из-за моря⁶; но сам он родился в городе Лептис Магна, на территории современной Ливии, и сохранял ужасный африканский акцент, а его происхождение было отмечено бесспорным смешением кровей. Итак, каждому человеку было присуще чувство принадлежности к одному городу, и иногда он сохранял связи с другим. Во-вторых, всякий житель Империи обладал определенным юридическим статусом. Он был более или менее долго рабом или свободным человеком, римским гражданином или перегрином. В последнем случае он рассматривался наравне с иноземцем, если проживал в колонии, и исключался из коллективной жизни города, в котором находился: например, он не мог голосовать на выборах муниципальных магистратов. Наконец, каждый принадлежал к одному из многочисленных типов культур, которые взаимодействовали и взаимно влияли на территории Империи. Так, самобытные местные и италийские традиции наслаивались и пронизывали друг друга. Так, парижанин говорил, что он житель Лютеции, но римский гражданин или перегрин, и мог изъясняться на галльском наречии или на латыни. Относительно последнего следует согласиться с установленным М.Бенабу⁷ справедливым разделением между римлянами «частично романизированными» и «невосприимчивыми к романизации».