Римская армия в IV столетии от Константина до Феодосия

Аммиан часто жалуется на насилие солдат над мирным населением. Но разве в I или II в. подобного не происходило? Бесчинства, которые творила армия Отона, проходя по Италии, привели к тому, что мирные жители вынуждены были взяться за оружие, чтобы хоть как-то защитить себя (Тас., Hist., II, 12, 13). В 68 г. армия вителлианцев вступила на территорию союзных тревиров и остановилась в городе Диводуре. Несмотря на оказанный им прекрасный прием, солдаты с оружием в руках бросились на мирных жителей и стали убивать их «не ради добычи, не из желания пограбить, а движимые лишь иступлением и яростью» (Тас., Hist., 1, 63; пер. Г. С. Кнабе, ред. Μ. Е. Грабарь-Пассек). В результате этой резни погибло около 4 тыс. чел. После окончательной победы над партией Отона вителлианцы сделались хозяевами Италии и использовали свое положение исключительно для того, чтобы грабить гражданское население[276]. Не отличались в лучшую сторону от своих противников и солдаты флавианской партии. Чего только стоит разрушение Кремоны в 68 г., когда солдаты сожгли дотла этот италийский город и полностью перебили все население (Тас., Hist., III, ЗЗ)[277]! После окончательной победы над Вителлием солдаты Веспасиана вели себя не лучше своих предшественников[278]. Вообще то, что характеризует армию империи в период гражданских войн, сопровождавших падение династии Юлиев-Клавдиев и приход к власти Флавиев, — это грубое господство распоясовшейся солдатчины. Солдаты забыли о самом понятии дисциплины и привыкли разговаривать с полководцами языком угроз (Тас., Hist., IV, 34). Они «предпочитали обсуждать приказы командиров, вместо того чтобы выполнять их» (Тас., Hist., II, 39; пер. Г. С. Кнабе, ред. Μ. Е. Грабарь-Пассек). Неугодных им военачальников они самовольно свергали, заключали в тюрьмы, лишали жизни (Тас., Hist., II, 12; 26; 29; 36; IV, 27; 36). «Поражение или победа — все теперь вызывало у солдат одно желание: поскорее расправиться со своими командирами» (Тас., Hist., IV, 36; пер. Г. С. Кнабе, ред. Μ. Е. Грабарь-Пассек). После победы под Кремоной Антоний, командовавший флавианской армией, чтобы поддержать мятежные настроения солдат, разрешил им самим избирать центурионов; «в результате избранными оказались отъявленные смутьяны. Теперь уже не солдаты подчинялись командирам, а командиры зависели от произвола солдат» (Тас., Hist., III, 49; пер. Г. С. Кнабе, ред. Μ. Е. Грабарь-Пассек).

Не редки были и случаи дезертирства. Так, Тацит пишет, что когда некий человек низкого происхождения выдал себя за Нерона, то вокруг него тут же собралась толпа бродяг из беглых солдат. Прибыв на остров Цитну, он уговорами присоединил к своему отряду находившихся там в отпуске солдат восточных легионов (Тас., Hist., II, 8). В конце II в. масштабы дезертирства приняли столь широкий характер, что с дезертирами пришлось уже вести настоящую войну (SHA, Comm., 16, 2; SHA, I Pescen. Nig., 3, 4).

Что же касается открытой измены, случаи которой были описаны у Аммиана, то все они блекнут на фоне принесения в 70 г. всеми римскими войсками, расположенными по берегам Верхнего Рейна, присяги на верность вождям мятежных галлов. Их примеру последовали солдаты Пятого и Пятнадцатого легионов, осажденные в Старых лагерях (Тас., Hist., IV, 59). Шестнадцатый легион вместе со своими вспомогательными войсками также перешел на сторону врага (Тас., Hist., IV, 62). Таким образом, утверждение Я. Ле Боэка, что в римской армии вплоть до времен Константина царила железная дисциплина, является весьма спорным. Дисциплина в римской императорской армии всегда была далека от идеала, и в этом отношении IV в. мало чем отличается от эпохи принципата[279].

Религия. В IV столетии в военной среде все более широкое распространение получает христианская религия. Если верить Созомену, то христианские священники и дьяконы существовали в римских воинских частях уже со времен Константина (Soz., I, 8). Этот факт отрицается некоторыми современными исследователями, поскольку в начале IV в. количество христиан в армии еще намного уступало количеству язычников, и было маловероятно, чтобы Константин пошел на то, чтобы насаждать в армии христианство и вызвать этим неудовольство у основной массы солдат[280]. Другие допускают возможность того, что государство специально содержало военных священников на свои средства, чтобы привлечь в армию христиан[281]. Количество солдат-христиан было намного больше в восточной половине империи[282]. Это объясняется тем, что на Западе среди солдат было много германцев (аламаннов, франков и др.), которые продолжали придерживаться традиционных культов, в то время как на Востоке в армию попадало большое количество готов, принявших христианство в арианской форме[283].