В начале 84-го года, когда в Риме стало известно о заключении мира с Митридатом, Цинна решил было воспрепятствовать возращению Суллы в Италию. Он набрал войско, с которым намеревался переправиться в Грецию, чтобы встретить своего врага там. Но приказ отправиться в плавание в неблагоприятное время года вызвал бунт недисциплинированных новобранцев, в результате чего Цинна был убит.
Весной 83-го года 40-тысячное войско Суллы высадилось в порту Брундисия, на самом юге Италии. Никто не попытался помешать высадке. В своем первом послании сенату Сулла требовал лишь наказания по суду зачинщиков насилий, совершенных марианцами, решительно отказывался от террора и твердо обещал сохранить за новыми гражданами обретенные ими политические права. Он даже заставил всех своих солдат поклясться, что те будут относиться к италикам как к согражданам и друзьям. Однако популяры в Риме да и большинство италиков не поверили Сулле. Они вспоминали его жестокость, проявленную в Союзнической войне. Перед их глазами проходили сцены недавней расправы бандитов Мария с олигархами. Им казалось, что у них нет иного выбора, кроме отчаянного сопротивления победителю Митридата. Пожалуй, эту точку зрения разделяло и большинство народа. Вот как описывает настроение того момента Аппиан:
«Сулла шел в Рим, питая жесточайшую, хотя и скрываемую вражду против своих врагов. Римляне, остававшиеся в городе, хорошо знавшие нрав Суллы и помнившие его прежний штурм и захват Рима, были в страхе при мысли об изданных против Суллы декретах, о разрушении его дома, о конфискации его имущества, об убийстве его друзей, о случайном спасении его потомства. Они считали, что середины для них нет — либо победа, либо окончательная гибель. Поэтому в страхе они примкнули к консулам против Суллы, послали в Италию за войском, продовольствием, деньгами; как бывает всегда во время крайней опасности, были проявлены тут большая энергия, огромное рвение». (Аппиан. Гражданские войны. I, 81)
Возможно, римляне ошибались. Во всяком случае, ошибались италики, ибо, даже разгромив и уничтожив впоследствии своих врагов, захватив неограниченную власть в Риме, Сулла не лишил их новообретенных гражданских прав. Он был слишком хорошим политиком и патриотом Рима, чтобы недооценивать важность сохранения надежного союза с италийскими общинами и племенами. Возможно, что террор действительно не входил в первоначальные намерения Суллы, ведь, одержав в начале своего похода на Рим бескровную победу над одним из противостоявших ему консулов, он отпустил и консула, и его офицеров под честное слово, что те прекратят борьбу с ним, и даже отрядил конвой всадников для их охраны. И только после того как это обещание было вероломно нарушено, Сулла, как он потом неоднократно утверждал, принял решение быть беспощадным к своим политическим противникам. А может быть, это была лишь уловка, чтобы ослабить их сопротивление.
Страх перед неминуемой расправой Суллы в Риме и опасения италиков обеспечили возможность мобилизовать против него огромную армию — более чем сто тысяч солдат. Победоносная азиатская война получила неожиданное если не для самого Суллы, то для его воинов продолжение на земле Италии. Это было обидно и несправедливо. Разве не они в кровопролитных сражениях разгромили полчища варваров? Не они ли вернули Риму его владения на Востоке? Они заслужили триумфальные венки, а их встречают мечи! И чем дольше и упорнее будет военное сопротивление армий популяров, тем сильнее будет нарастать озлобление солдат и военачальников Суллы.
Войско популяров было первоначально разбито на две консульские армии, во главе которых стали только что избранные консулы Гай Норбан и Луций Сципион. Оба они могли соперничать друг с другом только мерой своей бездарности в качестве военачальников. Кое-какое подкрепление получил и Сулла. Кроме рассеянных по стране изгнанников-оптиматов, к нему в лагерь явилось и несколько дельных офицеров, перешедших от популяров. Они немедленно получили назначения.
Но, конечно, самым приятным сюрпризом было появление 23-летнего Гнея Помпея, приведшего к Сулле три легиона добровольцев, набранные им на свои средства в Пицене, на северо-восточном побережье Италии, где находились обширные поместья его отца. Несмотря на свою молодость, Помпей уже успел снискать себе славу смелого воина и талантливого полководца. Его марш на юг к Сулле, когда он сумел обойти или разбить поодиночке трех посланных против него военачальников, закрепил эту славу. Естественно, что Сулла встретил его с большой радостью и даже приветствовал как императора, то есть победителя и полководца, командующего не под его, Суллы, началом, а самостоятельно. Хотя, разумеется, это был лишь жест благоволения.