«Римская история» Веллея Патеркула

VI. Затем прошло десять лет, и то же безумие, которое погубило Тиб. Гракха, охватило его брата Гая, который был подобен ему как во всех доблестях, так и в заблуждениях, но намного превосходил его умом и красноречием[132]. (2) Сохраняя полное спокойствие духа, он мог бы стать первым человеком в государстве, но, то ли желая отомстить за смерть брата, то ли обеспечивая себе царскую власть, стал по его примеру народным трибуном[133] и, добиваясь значительно большего и с большей решительностью, обещал дать гражданство всем италикам, распространив его почти до Альп, (3) разделил земли, запретив кому бы то ни было получить свыше пятисот югеров, что уже было предусмотрено законом Лициния[134], учредил новые портовые сборы, наполнил провинции новыми колониями, передал судебную власть от сенаторов всадникам, распорядился о раздаче хлеба плебеям. Он не оставил ничего нетронутым, неповрежденным, спокойным, одним словом, находящимся в прежнем состоянии, и даже продолжил свой трибунат на второй год.

(4) Консул Опимий (разрушивший Фрегеллы во время своей претуры) преследовал оружием и довел до гибели и его, и Фульвия Флакка, консуляра и триумфатора, также стремившегося к пагубным крайностям, которого Г. Гракх назначил триумвиром на место Тиберия, своего брата, и избрал союзником в достижении царской власти. (5) В одном только Опимий совершил нечестивый поступок: назначил цену за голову, — я не говорю Гракха, — римского гражданина и обещал заплатить за нее золотом. (6) Флакк был убит на Авентине вместе со старшим сыном, когда собирал готовых к битве вооруженных[135] сторонников, Гракх покончил с жизнью во время бегства, когда его уже настигали те, кого послал Опимий, подставив шею рабу Эвпору, который не менее решительно покончил и с собой. В тот же день исключительную верность Гракху проявил римский всадник Помпоний, который по примеру Коклеса[136], сдерживая его врагов, пронзил себя мечом. (7) Тело Гая, как до него Тиберия, победители с поразительной жестокостью бросили в Тибр.

VII. Таким был конец жизни и смерти сыновей Тиб. Гракха, внуков П. Сципиона Африканского еще при жизни их матери, дочери последнего; они злоупотребили редчайшими дарованиями: если бы в жажде почестей они не преступили меру, дозволенную гражданину, — все то, чего они добивались, подняв мятеж, государство предоставило бы им мирным путем. (2) К этой жестокости прибавилось неслыханное преступление: Фульвий Флакк, которого отец послал для переговоров о соглашении, юноша выдающейся внешности, еще не достигший восемнадцати лет, непричастный к отцовским преступлениям, был убит Опимием. Когда этрусский гаруспик, его друг, увидел его рыдающим в оковах, он сказал: «Не сделать ли тебе лучше так?», тотчас же бросился головой на каменный порог тюрьмы и, разбрызгивая мозги, испустил дух. (3) Затем были предприняты жестокие судебные расследования применительно к друзьям и клиентам Гракхов. Однако, когда Опимий, в остальном человек безупречный и серьезный, был впоследствии осужден государственным судом, то из-за своей прежней жестокости он не встретил у граждан никакого снисхождения. (4) Также Рупилий и Попилий, которые, будучи консулами, свирепствовали по отношению к друзьям Тиберия Гракха, стали во время подобных процессов жертвами той же ненависти.

Добавим к этим значительным событиям относящееся к ним замечание. (5) Это тот Опимий, консульство которого дало имя знаменитому «опимианскому» вину[137]. Вино более не сохранилось за давностью времени: ведь от той эпохи до твоего консульства, М. Виниций, прошел сто пятьдесят один год. (6) Действия Опимия, в результате которых он отомстил своим личным врагам, менее всего выиграли во мнениях и рассматривались скорее как осуществление личной мести, чем акт государственной защиты. (7) Среди законодательных мероприятий Гракха к особенно вредоносным я отношу то, что он вывел колонии за пределы Италии[138]. Ведь предки, видевшие, насколько Карфаген могущественнее Тира, Массилия — Фокеи, Сиракузы — Коринфа, Кизик и Византий — Милета, своей родины, старались этого мудро избежать, собирая римских граждан из провинций в Италию для проведения ценза. (8) Карфаген был первой колонией, основанной вне Италии[139], непосредственно за нею в консульство Порция и Марция была основана колония Нарбон Марциев[140].

VIII. Приведем пример строгости судей. Консуляр Г. Катон, внук М. Катона, и по материнской линии племянник Африканского, по возвращении из Македонии был осужден за вымогательство, хотя предмет спора составил четыре тысячи сестерциев. Но люди того времени обращали больше внимания на готовность совершить преступление, чем на его размер, судя о содеянном по намерениям и характеру преступления, а не по масштабам.