Римская карусель (СИ)

   Внезапно пришла мысль, которая показалась единственно удачной и настолько правильной, что Кассия тут же приняла решения, отбросив всякие колебания. Ей следовало обмануть Александра, притворно примириться с ним, возможно - даже сделать вид, что она принимает всерьез его детские разговоры о "сострадании", что отказывается от намерения избавить мир от "кентавров". Войдя к нему в доверие, она разузнает у него все, что ей необходимо. В том, что он, будучи сам актером, тем не менее достаточно наивен, чтобы поверить в чужую игру, Кассия не сомневалась.

   Какая-то каверзная внутренняя часть вдруг шепнула Кассии, что исполнение плана позволит ей, помимо всего прочего, ненадолго возродить сладкое лето любви до того, как наступят столетия душевной засухи. Кассия так разозлилась на себя за это непрошеную подсказку, что решила приступать к действиям не медля.

   День был теплым, и Кассия надела легкую изумрудного цвета летнюю тунику - ту самую, в которой она была в день их первой близости.

   Идя по длинному коридору второго этажа инсулы, женщина снова удивилась тому, как может дар орбинавта уживаться в Александре с такой невзыскательностью и отсутствием устремлений. Пусть он лишен деловых качеств Кассии. Он мог хотя бы просто заработать хорошие деньги, делая ставки на гладиаторских играх, поскольку был способен узнать заранее их исход.

   И все же этот человек, при всей скромности его запросов, когда-нибудь станет опаснейшим врагом, если не остановить его прямо сейчас! И для этого придется одурачить того, чьей работой было дурачить людей.

   С этой мыслью Кассия толкнула дверь и вошла в аскетичную комнату, где не было ничего, кроме кровати, жаровни на треножнике и сундука с лежащей на нем грудой книг. Не было даже какого-нибудь крошечного домашнего алтаря. Впрочем, посетительница вскоре поняла причины его отсутствия. Справа от входа она увидела небольшую каморку, где над лежанкой висело распятие.

   Стоящий у окна молодой мужчина в темно-сером, почти черном, перетянутом веревочным поясом хитоне обернулся и с удивлением воззрился на посетительницу.

   С лета он изменился. И дело было не только в темной одежде, бороде и распятии. Его взгляд утратил радостную любознательность, а на лбу обозначились складки. Кассии вдруг пришло в голову, что разговоры о вечной юности орбинавта не соответствуют действительности. Просто божество наделило ее не только даром менять прошлое, но и неувядающим телом. Что же до Александра, то он выглядел так молодо просто потому, что ему еще не было и тридцати. Впрочем, не так уж он и молодо выглядел. Вид у него был потрепанный, волосы спутались, осунулось лицо.

   Кассия внезапно поняла причину столь резких изменений. Ей даже стало смешно оттого, что она не сразу сообразила об этом. Он тосковал по ней! Конечно, тосковал настолько, что запустил себя, стал искать утешение в христианстве - отсюда и распятие, - утратил всякий вкус к жизни!

   - Удивлен? - спросила она с улыбкой. Теперь, когда женщина знала, как страдает без нее мужчина, улыбаться ей было легко.

   - Это ошибка, - сухо ответил постоялец квартиры. - Мы не знакомы.

   - Да, я понимаю, - женщина вошла в комнату и закрыла за собой дверь. - Ты не хочешь меня видеть. Но, поверь мне, я многое передумала за это время и действительно сожалею о нашей ссоре. Ты кое в чем был тогда прав.

   Ей казалось, что лучше не говорить ему, что он был прав во всем, так как в этом можно было почувствовать неискренность. Пусть считает, что она постепенно созревает для осознания его полной правоты и безупречности.

   Женщина мельком взглянула на переплетенные кодексы на сундуке. Книги, как всегда, вызывали любопытство. Когда наступит примирение, можно будет полистать их в свое удовольствие.

   Мужчина же думал о том, что мир театра на самом деле является капищем пороков. Очевидно, пришедшая была какой-то подружкой Александра, с которой тот повздорил. Типичная распутная, бесстыдная молодая римлянка.

   - Я не тот, кто тебе нужен, - выдавил он, не находя в себе никакого желания быть вежливым. - Пожалуйста, оставь меня, женщина.

   Такой неуступчивости и тем более неучтивости с его стороны она не ожидала и теперь уже не была уверена, что ей хочется продолжать игру.

   Впрочем, нет, сдаваться еще было рано!

   - Ты оставил у меня парик. Помнишь, как мы смеялись? - вынув из висящего за плечом мешочка длинный черный парик, женщина водрузила его себе на голову. Рыжие кудри исчезли. Теперь в комнате стояла странного вида худая, подтянутая зеленоглазая женщина с очень длинной, разделенной надвое, массой густых черных волос, доходящих ей до талии.

   Мужчине было все трудней справиться с нарастающим раздражением. Ему хотелось оставаться наедине со своими мрачными мыслями. Неуместная веселость непрошенной гостьи с повадками гетеры отвлекала его.

   Возмущение усилилось еще больше, когда женщина подошла к нему почти вплотную.

   - Ну что? Нравится? - спросила она. - Ты говорил, что я похожа на варварскую царевну? Или речь не шла о царевне, мой актер?

   - Я больше не актер! - воскликнул мужчина. - Уходи же, сколько тебе повторять!