Римская кровь

Под туникой я нащупал рукоять ножа, подаренного мне мальчиком. Я остановился, задумавшись, что мне сказать матери и сыну. Вдове Полии — что мне известны имена ее насильников? Что один из них, Рыжебородый, уже мертв? Малышу Эко — что он может взять свой нож обратно, потому что ради него я не намерен убивать Магна и Маллия Главкию?

Я брел по длинному, полутемному коридору. Половицы трещали и стонали у меня под ногами, заглушая размытые голоса, доносившиеся из комнаток. Кто теснится во мраке этих каморок средь бела дня? Больные, старики, хилые и увечные, слабые и умирающие с голоду, хромые. Одряхлевшие и ни на что не годные, младенцы, еще не научившиеся ходить. Ни у Полии, ни у ее сына не было ни малейшей причины сидеть дома, и все же сердце подпрыгнуло у меня в груди, когда я постучался в их дверь.

Девочка распахнула дверь, и моему взору открылась вся комната целиком. Дряхлая старуха, скрючившаяся на одеялах в углу. Мальчик, высунувшийся в открытое окно. Он оглянулся на меня и снова принялся наблюдать за улицей. Если не считать формы и размеров, все в комнате стало другим.

Водянистые глаза уставились на меня с ложа.

— Кто там, внучка?

— Не знаю, бабушка. — Девочка разглядывала меня с подозрением.

— Что им нужно?

Девочка состроила раздраженную мину.

— Бабушка спрашивает, что тебе нужно?

— Я ищу Полию.

— Ее здесь нет, — отозвался мальчик с подоконника.

— Должно быть, я ошибся комнатой.

— Нет, — сварливо откликнулась девочка. — Ты не ошибся. Но она уехала отсюда.

— Я имею в виду молодую вдову и ее немого сына.

— Я знаю, — сказала она, глядя на меня, как на слабоумного. — Но Полия и Эко здесь больше не живут. Сначала ушла она, а потом он.

— Ушла, — добавила старуха из своего угла. — Так-то мы наконец и заполучили эту комнату. Раньше жили по коридору напротив, но эта комната больше. Она достаточно велика для нас пятерых — меня, моего сына, его жены и двоих детей.

— Мне больше нравится, когда мамы и папы нет, и нас всего трое, — сказал мальчик.

— Заткнись, Аппий, — проворчала девочка. — Однажды мама и папа уйдут и никогда не вернутся, точно так же, как Эко. Они исчезнут, как Полия. Ты выживешь их из дому своим постоянным плачем. И что ты тогда будешь делать?

Мальчик заплакал. Старуха цокнула языком.

— Что вы хотите сказать? — спросил я. — Полия ушла и не взяла мальчика с собой?

— Бросила его, — сказала старуха.

— Не может быть.

Она пожала плечами.

— Нечем было платить за жилье. Хозяин дал ей два дня на сборы. На следующее утро она ушла. Взяла все, что могла унести на себе, и оставила мальчишку, чтобы он заботился о себе сам. На следующий день появился хозяин, забрал все, что от них осталось, и выкинул ребенка на улицу. Эко ошивался здесь несколько дней. Людям было его жалко, и они его подкармливали. Но сторожа в конце концов его прогнали. Ты ее родственник?

— Нет.

— Ну, если Полия тебе задолжала, лучше забудь об этом.

— Все равно они нам не нравились, — сказала девочка. — Эко был дурачком. Не мог сказать ни слова, даже когда Аппий садился на него и не давал ему вырваться, а я щекотала его до посинения. Только и умел, что визжать, как свинья.

— Как свинья, которую пнули в брюхо, — сказал мальчик, прекратив плакать и неожиданно рассмеявшись. — Так говорил папа.

Старуха прикрикнула на детей:

— Заткнитесь вы оба.

* * *

В Лебедином Доме торговля шла полным ходом, особенно если учитывать, что после полудня прошло совсем немного времени. Владелец заведения объяснял наплыв посетителей едва заметной переменой погоды.

— Жара выводит их всех из себя, от нее закипает кровь, а непереносимое пекло обессиливает даже самых выносливых. Теперь же, когда припекает уже не так сильно, они повалили толпами. А все из-за застоявшихся жидкостей. Ты уверен, что тебя не интересует нубиянка? Она, знаешь ли, новенькая. Ax! — Он облегченно вздохнул при виде высокого, хорошо одетого мужчины, вышедшего в вестибюль из внутреннего коридора. Вздох означал, что Электра освободилась и вскоре сможет меня принять, а стало быть, высокий незнакомец был ее предыдущим клиентом. Это был статный мужчина средних лет с проседью на висках. Кивнув хозяину, он ограничился вялой и сдержанной, но удовлетворенной улыбкой. Я почувствовал глупый укол ревности и сказал себе, что он улыбается, не раскрывая рта, оттого, что не хочет показывать свои плохие зубы.

В идеальном заведении такого рода посетители, поочередно пользующиеся услугами одной проститутки, ни в коем случае не должны пересекаться друг с другом, но идеальных заведений такого рода не существует. Хозяину, по крайней мере, хватило такта встать между нами и сначала кивнуть проходившему мимо незнакомцу, а потом снова повернуться ко мне. Его широкая туша оказалась отменной ширмой.

— Обожди еще чуточку, — сказал он негромко, — пока дама приводит себя в порядок. Женщина как доброе Фалернское вино: бутылку следует откупоривать без спешки. Иначе можно испортить букет крошками от пробки.