Римская победа

- Знаешь, сколько тебе нужно бы читать ежедневно по нашей специальности? - размышляла вслух Гвин, сидя рядом со мной. - Десять статей ежедневно. Это примерно страниц сто. Не считая книг. Даже узкая специальность слишком велика для одного человека. Представь себе, что кому-нибудь вздумалось следить за всей медициной. Тогда ему потребовалась бы особая машина, которая могла бы обрабатывать и классифицировать научную информацию, полученную со всего света. Это составило бы в день больше тысячи страниц. Как же обстоят дела с человеческим мозгом при современном уровне цивилизации? Хватает ли его? Соответствует ли он темпам нашей жизни? Ведь я уже почти не читаю газет, не хожу в театр, мы разошлись с Робби... - она испытующе посмотрела на меня через очки. Гвин была единственным человеком в Риме, с которым я мог потолковать. Ее исповедь тронула меня.

- Хватит говорить о науке. Пойдем на Аппиеву дорогу после обеда, посмотрим, где жила Лоллобриджида, а вечером купим билеты на фильм, в котором она играет.

Гвин поднялась с таким видом, будто я совершил святотатство. Кто будет за нее записывать доклад профессора Калтенбруха? Что она скажет по возвращении в Манчестер? Там на ее место претендуют три специалиста. Но, конечно, прежде всего, ее интересует работа профессора Калтенбруха. И гораздо больше, чем Аппиева дорога или Лоллобриджида. Она уверена, что я тоже пойду на доклад. Я посмотрел на часы. Было довольно поздно. Вот уже десять минут, как Краткий тренируется. Это значит, что все десять минут он ругает меня последними словами. А завтра - состязания. Я извинился перед Гвин. Объясняться у меня не хватило духу. Она все равно не поняла бы, отчего я изменил нашей специальности и поехал в Рим на спортивные соревнования. Мне и самому стало стыдно. А по дороге я придумывал, что скажу Краткому.

Но наш чемпион не тренировался. Он решил завтра не выступать. Разумеется, из-за меня. Потому что я не обеспечил ему подготовку. Он перебросил через плечо полотенце и ушел. Никто из команды не стал со мной разговаривать. Будет скандал. В Риме его ждали, думали, что он в хорошей форме, а в Праге ему, конечно, удастся отговориться и продолжать свою политику: кто докажет, что он уже не годится для соревнований?

Я сидел в своей комнате и успокаивал себя красным вином, тем самым дешевым, которое вместо пробки закупоривают каплей масла, чтобы не прокисло. На столе лежали вестники по обеим моим специальностям, виновники всего - "Спортивная медицина" и "Джорнал оф энцефалографи". Я выглядел, как пресловутый буриданов осел, который должен был выбрать одну из двух охапок сена. Кто-то постучал в дверь. Это был массажист. Он быстро запер за собой дверь, подошел к окну и спустил соломенную штору. В комнате стало темно, как во время тайного собрания карбонариев.

- Дело плохо, старик. Они хотят отозвать всю команду, прошептал он.

Я хотел ему налить вина, но кроме стакана для полоскания зубов у меня не было другой посуды. Из него, наверное, не полагается пить.

- Говорят, вернемся в Прагу. За ваш счет...

- С таким решением не согласится ни один суд. Слава богу, спортсмены у нас не всемогущи. Да чтоб я еще раз поехал с ними за границу... - взорвался я.

- Вот это была бы ошибка. Вы можете нас спасти. Нас всех.

И он начал излагать мне свой фантастический план.

- Уже несколько лет я замечаю, что на тренировках Краткий работает лучше, когда я смотрю на него в упор. Несколько раз он делал сальто назад с места с полным оборотом, потом арабское сальто, кувыркался вперед, разножив. Он и сам не понимал, отчего так получается. Только чем дальше, тем больше гордился этим. Потом начал пить, мы поссорились и больше у нас ничего не выходило. Знаете, он слишком сильный. Я как-то не могу добраться до его мышц... - Массажист сел на перекладину моей постели. Лицо его стало несчастным. Казалось, он даже не отдавал себе отчета в том, что говорит.

- Вы гипнотизер? - не выдержал я.

- Я массажист. Но мой взгляд действовал на него лучше, чем массаж...

Все это было невероятно. Явления, известные нам при некоторых душевных заболеваниях или при гипнозе, которые даже сегодня трудно объяснить.

- В самом деле интересно. Когда вернемся в Прагу, из этого можно будет сделать сенсацию.

Только массажист и слышать не хотел о каком-либо исследовании. Он желал, чтобы вместо Краткого выступил я сам. Стал уверять, будто бы он последнее время наблюдает за мной и считает, что мы хорошо понимаем друг друга. Для начала он помог бы мне, как и Краткому. Ему кажется, что мои мышцы не противятся его взгляду, а мой мозг способен воспринять его мысли. Болтал какую-то чушь. Нельзя стать гимнастом только при помощи мозговых извилин: для этого нужны мышцы. Хотя, конечно, теперь мы знаем отдельные участки мозга, которые влияют на движение определенных мышечных групп. Я облокотился на журнал по энцефалографии.

- Да ведь меня не покажут даже судьям. Я не тренировался уже семь лет, у меня брюшко. Посмотрите, - и я поднял рубашку.

- Тем лучше. По крайней мере вы докажете, что мышцы для этого совсем не обязательны.