Римская сага. Том III. В парфянском плену

– Ла-ций! – донёсся до него тихий, но настойчивый голос. Он повернулся к Варгонту.

– Что? – в голове по-прежнему было пусто. – Ты что, Варгонт…

– Да? – повернулся тот.

– Ты меня звал? – спросил Лаций.

– Нет, – друг покачал головой и снова лёг на землю. «Может, меня уже зовут боги?» – подумал Лаций.

– Ла-ций! – снова раздался тот же голос. Нет, это были не боги. Даже Варгонт услышал этот звук и приподнял голову. Лаций повернулся на звук. Шагах в двадцати стояла, полусогнувшись, старая гадалка и махала ему рукой. Он посмотрел на Варгонта, потом снова на старуху. Та не исчезла. Только настойчивей замахала рукой. Он ещё раз оглянулся и направился к сгорбленной фигуре в рваных цветных тряпках. Когда до неё оставалось несколько шагов, старуха что-то залопотала и замахала сразу двумя руками. Лаций остановился. Прямо перед ним на земле лежали лепёшки и сыр. Он несколько раз моргнул, не веря своим глазам. Потом поднял взгляд на старуху.

– Ла-ций, – снова произнесла она и ткнула рукой в его сторону. Потом повернулась и махнула рукой в сторону парфянских шатров: – Лейла.

– Лейла, – повторил за ней Лаций, и до него постепенно стало доходить, откуда появилась старая гадалка.

– Лаций, Лейла, – повторила та и заковыляла обратно на стоянку, чтобы её никто не заметил. Легкий порыв ветра поднял вдруг пыль, и он поспешил подхватить еду с земли. Варгонт какое-то время смотрел на него удивлённым взглядом, но потом пришёл в себя и тихо спросил:

– Это что, хлеб?

– Ну… да.

Ещё совсем недавно Лаций не мог проглотить слюну, и ему казалось, что сухие лепёшки должны были застрять в горле, но этого не произошло. Они быстро миновали рот и сразу оказались в животе. Сыр он вообще не заметил. Пленные ещё не успели разойтись по склону после дележа отбросов, а Лаций с Варгонтом уже с тоской смотрели на то место, где ещё совсем недавно лежала еда.

– Отряхнись! – сказал он Варгонту, показывая на бороду. – Крошки остались.

– Отряхнись! – проворчал тот. – Зажрался ты. Я бы эти крошки вместе с бородой съел, если бы мог, – Лаций ничего не ответил, только ещё раз провёл по щекам и губам. Там больше ничего не было.

Так продолжалось две недели: старая гадалка, которую он считал гетерой, приносила им по ночам еду, каждый раз повторяя два слова: «Лаций, Лейла», и потом уходила. Несколько раз там было мясо. Но однажды старуха принесла слишком много еды, и Лаций с Варгонтом решили оставить часть на следующий день. Варгонт уже пришёл в себя и даже стал шутить. Лаций хотел поделиться с Атиллой и Икадионом, которых видел в конце колонны, но Варгонт остановил его:

– Ты не дойдёшь! Увидят. Там много людей. Начнут спрашивать, – Варгонт смотрел ему прямо в глаза и в них была боль. – Мне не жаль хлеба, но кому-то всё равно не достанется. Старуху поймают, и всё, не видать еды. Лучше дождёмся, когда их к нам перекинут, – он замолчал, и Лаций понял, что Варгонт был прав. Но Парки всё же решили обрушить на них новые испытания.

Когда на следующий день всех пленных выгнали на дорогу, Лаций споткнулся, и у него из-под туники выскользнула лепёшка. Он поначалу даже не заметил этого. Потом прикоснулся рукой к животу и понял, что там пусто. Но было уже поздно. Весь ужас был в том, что лепёшка была замотана в половину платка Лейлы, в котором она принесла тогда масло. Лаций разорвал его, оставив одну половину для ножа.

Сзади раздались крики парфян, римляне остановились, и Лаций увидел, как какой-то пленный стоит на коленях и ест выпавшую у него лепёшку. Один из всадников спешился и толкнул его ногой. Недоеденный кусок выпал у того из рук, и римлянин завалился на бок. Платок оказался под ним. Парфянин присел и посмотрел на хлеб. В этот момент к нему подскакал сотник Адиль.

– Где ты это взял? – вкрадчиво спросил он у пленного.

– Здесь, – кивнул тот на землю.

– Ты плохой римлянин. Ты обманываешь меня. Кто дал ему это?! – громко спросил он. Все пленные отшатнулись. Верёвки натянулись, несколько человек, не удержавшись, упали в пыль. – Он будет медленно умирать, пока вы не скажете, кто дал ему хлеб! – грозно произнёс сотник и достал меч. Пленный задёргался, стараясь отползти от него, но верёвки не дали ему это сделать. Парфянин подошёл к лежащему на спине пленнику и воткнул ему меч в живот. Тот охнул и заскулил, подняв колени вверх. – Он может умереть быстро, а может и медленно. Скажите, кто дал ему хлеб?! – снова повторил сотник и стал поворачивать меч то в одну, то в другую сторону. Пленный орал от боли, не в силах ничего сделать. Он был весь в крови. Варгонт сжал верёвки в своих громадных кулаках, и у него от напряжения выступили на лбу вены.

– Я видел, как что-то выпало из повозки, – произнёс Лаций громко. – Впереди ехали большие повозки, – повторил он, увидев, как резко повернулся в его сторону сотник. – Оттуда что-то выпало. Вон там, – он кивнул в сторону умирающего товарища.

– Из повозки? – со злостью спросил парфянин. – Их какой повозки?

– Не знаю, – Лаций пожал плечами, стараясь выглядеть равнодушным. – Небольшая, накрытая…