Римская сага. Том III. В парфянском плену

– Они разучились воевать, – надменно заявил Сурена, и многие заулыбались, однако кое-кто всё же нахмурил брови. – Как могут сражаться воины, которые даже в бою не могут жить без разврата и мыслей о гетерах? – Сурена обвёл взглядом старейшин и остался доволен произведённым впечатлением. Все замерли и повернули головы в его сторону. – Вот, – он достал из мешка, который подал ему слуга, пергаменты с надписями. – Это мои воины нашли в обозе старого ветерана Мария среди вещей их казначея Рустия после битвы под Синнаками, – он посмотрел на пергамент и продолжил: – Здесь собраны рассказы одного грека по имени Аристид. Называются они «Милетские рассказы». Вот, смотрите, что здесь написано о какой-то гетере из Эфеса: «Пришёл к ней мужчина, по имени Фибий, когда Луна стояла посреди неба, и стал упрашивать её выйти к нему. Она противилась. Но недолго. А когда вышла, они уединились под виноградом, где их не могли видеть слуги. Силён был Фибий, тяжело прижимал он гетеру к земле, а она боялась кричать, чтобы никто не услышал. Но когда бог страсти Эрос пронзил её тело последней стрелой желания, гетера сама подняла ноги выше своей головы. Потом она запрыгнула на Фибия и скакала на нём, как на молодом македонском жеребце, заставляя его, при этом, дёргать её за грудь и громко кричать», – Сурена с отвращением на лице просмотрел несколько пергаментов и продолжил: – А вот ещё, про таких же гетер: «Знала Мидия, что она нравится Александру, и решила украсить своё тело, чтобы удивить его. Легла она на белоснежное ложе. В волосы вплела виноградные лозы, грудь обложила половинками вишен, на впадине живота у неё покоился персик, а от него вниз вела дорожка из гранатовых зёрен, которая указывала Александру путь к сладкому источнику радости», – Сурена сделал паузу и многозначительно помолчал. – Видите? Как такая армия, которая даже на войне думает о женском теле, может победить? Воины должны знать, что только после боя они получат и гетер, и еды. Но для этого надо сначала победить и выжить. Так воевали наши воины и они победили! – он бросил свиток в мешок. Старейшины загудели от негодования и стали переговариваться, одобрительно кивая головами.

– Да, ты удивил нас, Сурена. Мы благодарим тебя за то, что защитил нашу землю от страшного врага. Честь и почёт тебе во все времена! – они ещё долго расспрашивали его обо всех подробностях и, в итоге, пришли к единому мнению, что тот сделал всё правильно и не опозорил Парфию и сатрапа Орода. Сам Сурена сидел во главе совета старейшин, в белой рубашке, расшитой золотыми цветами, широких штанах, стянутых красно-жёлтым поясом и мягких кожаных сапогах, с яркими узорами. На пальцах у него красовались золотые перстни с большими камнями, и, когда он поднимал или опускал руку, описывая какие-нибудь захватывавшие события, они вспыхивали всеми цветами радуги и невольно приковывали внимание окружающих. Слава Сурены стремительно росла, но он не обращал на это внимания. Как не обращал внимания и на представителей дальних племён в дальней части зала, почти у самых дверей. Они совсем не улыбались его речам и всё время о чём-то перешёптывались, в то время как остальные высказывали ему своё уважением.

– Мудрые и почётные предводители племён, – поднял руку Сурена, – приглашаю вас всех прийти завтра на базарную площадь, где мои воины готовят сейчас загоны для пленных. Для услады ваших глаз мы сделаем из них животных и порадуемся победе во славу великого правителя, сатрапа Орода!

Собравшиеся радостно загудели и выразили своё единодушное восхищение. Впереди их ждали развлечения и роскошный пир, от которых никто никогда не отказывался.

Глава 23

Ни людей, ни богов вокруг не было. Одни облака и сильный ветер. Лаций падал вниз с высокой скалы и не мог остановиться. Он смотрел на свои руки и плакал. Они были связаны, и он не мог дотянуться до ножа. Кисти затекли и страшно болели. Разум отчаянно сопротивлялся приближающейся смерти. Он падал вниз и должен был вот-вот разбиться. Мысли кричали в голове, как будто они были живыми и их пытали калёным железом. Ему казалось, что он чувствует костяшки пальцев у себя на горле. Это была рука смерти. Вот смерть уже пробралась в голову и стучит по черепу изнутри: тук-тук-тук. Пауза и снова: тук-тук-тук. Голова дёрнулась, и в открытые глаза хлынул яркий солнечный свет. А за ним – крик. Мёртвые звали его в царство Орка. Они старались унести его вместе с собой…

– Лаций! – донёсся откуда-то издалека голос Варгонта. – Ты что, притворяешься, что ли?

– О-о, – простонал он, чувствуя страшную тяжесть в затылке. Шея затекла и не поворачивалась. Он всю ночь проспал ухом на камне и теперь весь затылок онемел. – Голова… – чужим голосом пробормотал он. – Болит.