Римская волчица. Часть 2 (СИ)

«Сочту за честь, диктатор. Но со своей стороны хотел бы вам порекомендовать Арджентину Красс. Она решительный профессионал, обладает всеми необходимыми компетенциями и не вписывается в команду адмирала Аурелия. Вы получите классного специалиста. А мне надо будет курировать ремонтные работы».

«Что ж, спасибо. Я подумаю».

— Домина Электра, вы, по-моему, работаете! — разозлился врач.

— Нет, просто лежу.

— Вот и лежите. Отключите чип, пока у вас мозги не расплавились.

Лежать пришлось долго, легионерский врач вцепился в нее и не выпускал до вечера, накачал каким-то бодрящим коктейлем и вообще привел в порядок. Усилиями доброго руфа она обзавелась такими же рядами крохотных круглых контактов на предплечьях, а затылок пришлось частично выбрить. Последняя манипуляция — микроскопический щуп проник в полую вену и прикрепил в печени крохотное устройство, дезактивирующее токсическое воздействие коктейлей брони.

Могу теперь служить в нелетных войсках, подумала Электра, поправляя волосы и разглядывая себя в виртуальном зеркале — белокурая амазонка в больничной одежде. Глупый вид. Она поискала комбинезон от брони и натянула его. Походила между коек с ранеными, подбадривая людей, но они в целом и так были в порядке. Римляне как они есть — даже после кровавого побоища культурно лежат и переговариваются в чипах, кроме тех, кого пришлось спешно поместить в криокапсулу.

И кроме мертвецов. И тех, кто предал и сбежал.

О мертвых я подумаю потом. А сейчас я должна пойти в ее каюту и понять хоть что-то. Найти корень этого кошмара.

«Волчица» была полным близнецом «Светоносного», те же верфи, та же модель, та же декада выпуска. Электре не нужно было сверяться со схемой корабля в чипе, чтобы найти адмиральский сектор. Вот знакомый круглый зал с куполом, но без статуй и каких-либо украшений, двери в просторный кабинет, переход в личные покои — дальше будут столовая и спальня. Абсолютно пустые, будто бы и не использованные с того времени, как «Волчица» сошла со стапелей.

Рабочие отсеки хранили следы человеческой деятельности. Их покидали второпях. В малой переговорной все еще бессмысленно мерцал голубоватым облаком пустой виртуальный экран. Под ногой хрустнул инфокристалл, их тут была целая россыпь, будто кто-то опрокинул ведерко со льдом. Длинный стол присохшей коричневой ниткой наискось пересекал след — было видно, как долго катился по светлому керамопласту картонный стаканчик с остатками кофе. Отсюда бежали. Или, может быть, беспорядок случился, когда «Волчицу» трясло от взрывов. Когда с перегрузкой тащило из Медеи. Так или иначе, в рабочей зоне еще недавно кипела жизнь, но зона личная была девственно безликой.

Методом исключения Электра обнаружила каюту Анны — самое скромное и пустое на первый взгляд помещение. Небольшая прямоугольная кубикула с белыми стенами, неширокая кровать, узкий письменный стол у стены. Ничего лишнего, как в келье весталки. Или в тюремной камере.

Она бездумно открыла и тут же захлопнула тумбочку с личными вещами. Нет, так нельзя.

Электра вызвала с чипа амбьянс. Надо было понять Анну. Как она жила. Что держала перед глазами. О чем думала. Амбьянс не отзывался и, сделав несколько попыток, Электра поняла, что он тут и не был подключен. Засыпая, Анна Лициния всегда смотрела в белый потолок.

Электра села на край кровати. Отсюда, из этой крошечной белой комнатки, воля одной женщины безжалостно поворачивала историю Рима. Поворачивала, пока история не вырвала у нее штурвал.

Не история. Я.

Глазу не за что было зацепиться в этом почти отшельническом жилье. Она проверила еще раз — кубикула не была подключена ни к амбьянс-проектору, ни к общекорабельной системе видеонаблюдения, зато защищалась постоянно активированным конусом тишины. Что ж, у всех свои секреты. Электра хмыкнула, вспомнив своего препарированного руфа. Надо не забыть забрать его сюда, к себе.

Потому что она останется здесь.

Это мое место. Мой корабль. Я буду тут спать. Я посажу здесь цветочки.

Как бы не так, молчаливо ответила ей когтистая и клыкастая древняя тварь. Когда ты заснешь, я перерву тебе глотку.

Посмотрим.

Ничего личного или примечательного, ни кристаллов, ни книг. Электра еще раз осмотрелась. У ножки стола, на полу, валялся тонкий стилос. Анна пишет от руки? Преодолевая внутреннее сопротивление, Электра потянула на себя единственный ящик стола.

Ничего. Что она ждала тут увидеть? Личный дневник? Письма? На дне лежала ерунда, какая скапливается обычно на дне ящика: шпилька, старомодный транспондер, зеленый камушек, отделанный как кулон, несколько карточек. Изображения на плотной глянцевой бумаге, небольшого формата. Всего три штуки, зажатые пластиковой скрепкой. Что это — ненужная и потому забытая шелуха? Или драгоценность, малое в малом, единственное личное в аскетично-безликом. Как понять другого, когда и себя-то с трудом поймешь.