Римская Волчица I

– Здесь вполне безопасно, – Люций наконец сел на металлический стул и с силой потер ладонями лицо. – Почему инопланетник без сознания? Это какая-то провокация?

– Я знаю не больше вас! Когда мы оказались тут, он уже не реагировал ни на что.

– О какой цивилизации идет речь? Где она находится, на Авле?

– Не могу вам сказать… Наши исследования… привели не совсем к тому результату, который мы ожидали получить.

– Нельзя ли подробнее!

– Я не могу подробнее! У меня есть только сырая информация, которая требует тщательного анализа… тщательного, понимаете! Я не могу давать вам поспешные выводы, которые повредят Семье.

– Вот уж не жалко! Ваша Семья недавно протащила в сенате приказ о фактическом начале военных действий против Халифата! О разгроме Авлы. Вы о ней сейчас говорите?

– Да нет же! Я не знаю ничего о Халифате. Вы все равно меня не слушаете!

– Я не только слушаю, но еще и записываю. Анаклет!

Личный врач адмирала, который мрачно и растерянно возился с медицинским роботом, поднял голову.

– Подсоедини личный чип этого человека к анализатору, пусть сольет все что у него есть за последние… когда вы приняли решение бежать? – за последние два месяца.

Симон побледнел и поднялся со своего стула. Прозрачные трубки капельниц потянулись за ним, как диковинная трава.

– Вы не имеете права. Я не дам своего разрешения.

– Я его спрашиваю как будто? Вы появились среди сраного ничего на шаттле враждебной мне Семьи…

– Адмирал, может быть все же не стоит, – произнес Квинт, стараясь говорить спокойно. – Квириты не враги квиритам.

– Захлопнись, Квинт. Не помню, чтобы я сейчас интересовался твоим мнением. Так вот! На шаттле среди сраного ничего. С дохлым инопланетником. И вешаете мне на уши лапшу.

– Я готов подтвердить свои показания, если мне введут вериум!

– Под действием вериума вы ничего путного не сможете рассказать. Будете бубнить все такую же чушь, да еще и блевать. Или соглашайтесь добровольно слить данные чипа, или я своей властью велю его из вас вынуть! Хирургически.

Квинт похолодел, а Анаклет очень аккуратно положил на столик какой-то инструмент. Послышалось негромкое звяканье.

– Адмирал, я должен официально донести до вашего сведения, что принудительное извлечение чипа римского гражданина противоречит…

– Я сказал, захлопнись! Анаклет!

– Да, адмирал.

– Приготовь операционную.

– Прошу меня простить, Люций Константин, – тихо, но твердо сказал врач, – но я вынужден отказаться. Клятва Гиппократа превыше моей личной преданности вам и даже превыше присяги.

– Ах вооот как! Что же. Вы можете покинуть камеру. Я найду другого врача. Который личную преданность мне ставит превыше всего. Практиканта! Техника! Хотя бы ветеринара.

– Вам придется в Халифате искать человека, который согласится исполнять живодерские приказы. Говорят, они в этом мастера.

– Мал-чать! Я не потерплю, чтобы на моем же корабле оспаривались мои приказы. Все вон отсюда.

– Люций…

– Вон отсюда, пока я не отдал вас обоих под трибунал. Квинт!

– Да, мой адмирал.

– Займись сканированием сектора. Если Первый флот где-то здесь, мы обязаны об этом знать. Как угодно проверь. Маневр не отменять.

– Да, мой адмирал.

– Свободен.

– Да, мой адмирал.

Тяжелая металлопластиковая дверь камеры закрылась. В коридоре Квинт и Анаклет обменялись взглядами, но не посмели сказать друг другу ни слова.

Малак ибн Муххаммад ибн Сулейман аль Махди аль Авла сидел за чудесной красоты деревянным столом в покоях адмирала, играя сам с собой в нарды. Жаровня с кофе, дико смотревшаяся среди римских строгих интерьеров, варварски была поставлена на инкрустированную яшмой и перламутром столешницу. Тонкий запах кардамона разносился в технологически очищеном воздухе, придавая ему живости. Юноша поглядывал на дверь – обычно в это время приходил Люций Константин, адмиральские вахты традиционно были днем. Они играли в настольные игры, пили кофе, беседовали, потом адмирал читал вслух несколько страниц какой-нибудь интересной римской книги. Художественный литературный вымысел был для Малака в новинку, в его краях знали лишь стихи о любви и геройских подвигах, военные хроники и религиозные трактаты. Последних было особенно в избытке. Юноша поглядывал на «Записки о галльской войне», толстенную бумажную книгу в золоченом кожаном переплете. Сам он читал по-латыни плохо и потому с нетерпением ждал адмирала. Наконец над входной шлюзовой дверью загорелся синий огонек и она медленно отъехала в сторону. Малак встал.

Люций был мрачен как туча, бледен, ворот всегда аккуратного мундира растегнут на несколько пуговиц. Он едва взглянул на своего юного гостя, кивнул и прошагал к столу, чтобы налить себе вина. Малак вина не пил, но на всякий случай достал бутылку заранее и даже положил в ведерко-холодильник. Играть роль заложника на римском корабле оказалось так скучно, что вечерний визит адмирала казался желаннейшим из событий.

– Ты неважно выглядишь, – сказал он на своем гортанном фарси. – Плохой день?