Римские легионы. Самая полная иллюстрированная энциклопедия

Разумеется, присяга, несмотря на свое религиозное содержание и суровые санкции, полагавшиеся за ее нарушение, не могла гарантировать абсолютного повиновения и преданности войск императору. Случались в истории императорского Рима и солдатские мятежи, измены и дезертирство, и даже переход на сторону врага целых легионов, как это было в 69 г. н. э., когда I Германский, IV Македонский и XVI Галльский легионы перешли на сторону восставших против римской власти галлов и германцев и принесли присягу их предводителю батаву Юлию Цивилису. Многое, естественно, зависело от личности и авторитета императора. Однако уже вскоре после кончины Августа Тацит, говоря о центурионах и солдатах, констатирует их глубоко укоренившуюся преданность Цезарям (Тацит. Анналы. II. 76). Имеется и немало конкретных примеров непоколебимой верности римских солдат своему долгу и присяге. Так, во время египетской кампании Октавиана его центурион Гай Мевий попал в плен и был приведен к Антонию и в ответ на вопрос, как с ним надлежит поступить, заявил: «Прикажи убить меня, потому что ни благом спасения, ни смертной казнью невозможно добиться, чтобы я перестал быть воином Цезаря и стал твоим» (Валерий Максим. III. 8. 8). Тацит (История. III. 54) рассказывает о центурионе Юлии Агресте, который с разрешения Вителлия отправился в расположение флавианцев, чтобы выяснить, что произошло под Кремоной. Когда он, вернувшись, рассказал Вителлию об увиденном, тот ему не поверил и обвинил в измене. Тогда Агрест в доказательство своей верности покончил с собой. Таким же образом покончил с собой и один солдат Отона, которому не поверили, когда он принес известие о разгроме при Бедриаке (Дион Кассий. LXIII. 11; Светоний. Отон. 10. 1), а другой пронзил себя мечом, чтобы доказать свою преданность Отону (Плутарх. Отон. 15). Как образец бескомпромиссной верности долгу прославился центурион Семпроний Денс: он единственный из всей когорты бросился на защиту Гальбы (или Пизона по Тациту) и погиб (Плутарх. Гальба. 26; Тацит. История. I. 43. 1; Дион Кассий. LXIII. 6. 4). Показательно, что в большинстве приведенных примеров образцом подлинной верности и преданности являются офицеры разных рангов. Это, возможно, объясняется не только тем, что они чаще привлекали внимание античных авторов, но и особым характером взаимоотношений полководцев и принцепсов с младшим командным составом. Верность императору была в сознании солдат неотделима от высшей доблести, достоинства войска, его благочестия. Иногда она даже приобретала демонстративный, исступленный характер, как в коллективном акте самоубийства, который совершили солдаты Отона во время его похорон (Светоний. Отон. 12. 2; Плутарх. Отон. 17; Дион Кассий. LXIII. 15; Аврелий Виктор. О цезарях. 7. 2). По словам Тацита, они покончили с собой не из страха, но из ревнивого чувства чести и любви к принцепсу (История. II. 49), и смерть их вызвала восхищение в войсках. Любовь и преданность к умершему императору солдаты выражали и по-другому, но при этом характерно, что они демонстрировали особый военный характер своей связи с покойным. Ветераны Суллы шествовали в его похоронной процессии строем со знаменами и в полном вооружении (Аппиан. Гражданские войны. II. 105–106); старые легионеры Цезаря сжигали оружие, которым украсились для похорон (Светоний. Цезарь. 84. 4), а на похоронах Августа воины, как самую ценную жертву, бросали в погребальный костер боевые награды, полученные от императора (Дион Кассий. LVI. 42. 2).

Император Гальба