Римские легионы. Самая полная иллюстрированная энциклопедия

В почетных наименованиях, которых удостаиваются императоры, обнаруживаются и другие связанные с военными качествами и достижениями эпитеты. Септимий Север был провозглашен fortissimus и felicissimus – «храбрейшим и счастливейшим», что подчеркивало традиционное сочетание доблести и счастья как двух важнейших качеств полководца. Императоры Марк Аврелий и Луций Вер именовались Propagatores imperii – «Те, кто расширил пределы Империи», такой же титул носил и Септимий Север. Начиная с Коммода часто встречается наименование «Непобедимый» (Invictus). В неофициальной титулатуре императоров получают распространение такие наименования, как indulgentissimus и liberalissimus – «милостивейший» и «щедрейший». Каракалла в одной из надписей назван pater militum – «отец воинов» (ILS 454). Уместно вспомнить и о титуле Mater castrorum («Мать лагерей»), который носили с конца II в. императрицы. Первой его получила Фаустина Младшая в 174 г. после победы Марка Аврелия над квадами (Дион Кассий. LXXI. 10; Писатели истории Августов. Марк Аврелий. 26. 8)[47], а потом – Бруттия Криспина, жена Коммода, а также императрицы из династии Северов.

Император Марк Аврелий

Стоит в связи с этим обратить внимание на то, что отношения императора и армии трактовались иногда в терминах родства. Среди многих почетных прозвищ, которые получил Калигула, были и такие, как «сын лагеря» и «отец войска» (Светоний. Калигула. 22. 1). По утверждению Диона Кассия (LXIII. 14. 1), солдаты, услышав о желании Отона уйти из жизни, называли своего императора отцом, говорили, что он им дороже детей и родителей. Рисуя идеал дисциплинированного войска, автор биографии Александра Севера подчеркивает, что воины любили юного императора как брата, как сына, как отца (Писатели истории Августов. Александр Север. 50. 3).

Таким образом, в императорское время утверждается и активно пропагандируется представление о том, что всеми военными успехами и победами Рим обязан правящему императору, его божественному могуществу, которое вдохновляло полководца на поле боя. Император являлся Верховным главнокомандующим, и даже если он сам непосредственно не принимал участия в походе (это стало обычным только с конца I в. н. э., начиная с Домициана), то считалось, что он осуществлял общее стратегическое руководство войной. Так, когда в правление Антонина Пия (который за все время пребывания на престоле ни разу не покидал Италии) начались военные действия в Британии, он, по словам Фронтона, «хотя и оставался на Палатине в городе [Риме] и предоставил власть вести войну, словно тот, в чьих руках был руль военного корабля, снискал славу всего плавания» (Фронтон. Фр-т 2). Многие императоры ревниво относились к успехам своих военачальников (Тацит. Анналы. XI. 19). Показательна в этом плане реакция императора Домициана на победы, одержанные Юлием Агриколой в Британии. По словам Тацита (Агрикола. 39), Домициан «особую опасность для себя усматривал в том, что имя его подчиненного ставится выше его имени, имени принцепса… всё остальное, так или иначе, можно стерпеть, но честь слыть выдающимся полководцем должна принадлежать императору».

Император Септимий Север