Римские заметки

Золотой век в этой схеме сменяется серебряным, затем медным и так далее. Люди перестают почитать богов и начинают любить грозное дело Ареса, то есть войну друг с другом, и наконец наступает железный век, когда между братьями исчезает любовь, когда дети отказываются почитать родителей, а правду заменяет собою кулак. Так на смену древней pietas, то есть древнему благочестию, приходит право силы, право, при господстве которого человек озверевает.

Еще несколько строк из Гесиода.

И не возбудит ни в ком уваженья

ни клятвохранитель,

Ни справедливый, ни добрый,

скорей наглецу и злодею

Станет почет воздаваться.

Где сила, там будет и правда.

Стыд пропадет,

человеку хорошему люди худые

Лживыми станут вредить показаньями,

ложно кляняся,

Следом за каждым из смертных

пойдёт неотвязная зависть.

Нельзя не заметить, что и эта картина во многом напоминает ту, что дается в Священном Писании: «И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, что все мысли и помышления и были во зло во всякое время» (Быт: 6,5). Предел умножению греха кладет закон. Так появляется Десятисловие, или Декалог, формулировки которого заставляют вспомнить о том, что ужасает и Гесиода. Это иложная клятва, которой человек один вредит другому – девятая заповедь, это изависть – десятая заповедь. Тот маленький фрагмент из Гесиода, который был процитирован выше, говорит именно об этих двух последних заповедях Декалога.

Если же разобрать античный материал по–настоящему серьёзно, то здесь могут быть найдены аналоги и другим заповедям. Разумеется, за исключением первых, то есть тех, которые напрямую связаны с Откровением и той правдой, которую возвещает человеку не Неведомый, если использовать термин апостола Павла, но именно Открывшийся Бог, Бог, который вывел тебя из земли Египетской.

В отличие от моральных постулатов, формулируемых античными авторами и восточными мудрецами, заповеди Моисея отличает не абстрактный морализм, а конкретная обращенность напрямую к тому, кто слушает или читает этот текст в данный момент. Хотя по содержанию аналоги практически всех заповедей можно с легкостью найти в греческих текстах VII-VI веков до н. э., в эпосе или лирических поэмах, в крайнем случае у Эсхила или Софокла.

Другой античный поэт, живший на семь веков позже Гесиода, – Овидий, современник Августа и, таким образом, начала новой эры, поэт – современник Иисуса возвращается к образу сменяющих друг друга веков: золотой сменяется серебряным, серебряный – медным, медный – железным. Золотой век, по Овидию, отличает то, что люди тогда sponte sua sine lege fidem rectumque colebant, то есть сами собой, спонтанно, без какой-то идеи, без какого-то внешнего принуждения и т. д., без закона, sine lege; то есть практиковали (именно не соблюдали, не хранили, а активно практиковали), как бы внедряя их в жизнь, верность справедливости, подобно тому как colit, то есть обрабатывает свое поле земледелец.

Верность той справедливости, которая здесь в латинском тексте Овидия названа словом rectum, по гречески это, разумеется, будет «дике», справедливость. Отсюда греческая богиня Дике, но отсюда же и евангельское слово «дикеосини» – справедливость, например, в словах Нагорной проповеди «блаженны изгнанные правды ради» (Мф. 5:10), то есть из-за их справедливости.

Итак, с точки зрения Публия Овидия Назона, древний человек, не зная закона, сам по себе, жил по правде, верность этой правде воплощая в практических делах. Именно об этом говорит апостол Павел, когда пишет о том, что не слушатели закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут. «Ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, – говорит дальше апостол Павел, – то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их» (Рим 2:14–15). Вообще, у апостола Павла можно найти немало точных цитат из греческих авторов. Что касается латинских авторов, здесь всё обстоит сложнее, поскольку ни сам апостол Павел, ни его сотрудники не знали латыни. Поэтому утверждать, что он цитирует здесь или использует Овидия, довольно сложно. Скорее оба они, и апостол Павел, и римский поэт, берут эту формулу из какого-то общего греческого источника, который нам просто неизвестен, поскольку до нас не дошёл.

Итак, древние люди sponte sua sine lege, то есть не зная закона, воплощали в жизни fides – верность или веру, по–латыни это одно слово. Там, где нет закона, там fidesабсолютно необходима, но природа её такова, что без особой поддержки свыше, поддержки, которую мы называем словом «благодать», она уязвима и хрупка. И именно поэтому (в силу её хрупкости) золотой век в конце концов сменяется железным.

Еще одна цитата из «Метаморфоз» Овидия.

«С вредным железом тогда железа вреднейшее злато

вышло на свет и война, что и златом крушит, и железом,

в окровавленной руке сотрясая со звоном оружье.

Люди живут грабежом; в хозяине гость не уверен,

в зяте – тесть; редка приязнь между братьями стала.

Муж жену погубить готов, она же – супруга.