Римские заметки

Сочувствует художник Савонароле или смеется над ним, не совсем ясно, но, скорее, сочувствует, ибо в противном случае он вряд ли бы изменил почерк. Ясно другое: во многом Микеланджело сам очень похож на фра Джироламо. Это можно понять сразу, если вглядеться в его «Страшный суд» и, прежде всего, в выражения лиц тех, кого Микеланджело здесь изобразил, и задуматься над тем, что хотел он сказать, работая над этой странной и до сих пор вообще не осмысленной ни искусствоведами, ни богословами фреской.

Конец света в том смысле, в каком его ждали на рубеже XV и XVI веков, не наступил, однако жизнь за считанные годы изменилась, причем принципиально. Un denomme Gutenberg a change la face du monde – «Человек по имени Гуттенберг изменил лицо земли», – как поёт поэт Гренгуар в знаменитом мюзикле «Notre-Dame de Paris». Если в то время, когда Микеланджело был ребенком, в Италии только начали появляться как нечто удивительное первые печатные книги, по внешнему виду, в сущности, ничем не отличавшиеся от рукописных (Иоганн Гуттенберг умер всего лишь за семь лет до рождения художника), то в первые годы шестнадцатого столетия Альдо Мануччи, у которого, возможно, работал наш Максим Грек, уже издал в Венеции, причем в почти карманном формате, почти всех итальянских, греческих и латинских авторов.

Печатная книга за какое-то десятилетие перестала быть редкостью и так же стремительно быстро и абсолютно органично вошла в жизнь образованного человека, как это произошло за последние десять лет двадцатого века с компьютером, электронной почтой и Интернетом. Это было как раз в то время, когда Микеланджело пригласили во Флоренцию для того, чтобы он превратил в своего Давида ту глыбу мрамора, которую, казалось, безвозвратно изуродовал Симоне да Фьезоле, пытавшийся высечь из неё статую гиганта.

В сущности, именно в это время коренным образом изменяется и карта мира. Des bateaux sont parties dеjа sur l’ocean pour y chercher la portes de la route des Indes – «Корабли уже ушли по океану, чтобы искать там ворота, что ведут в Индию». Это опять Гренгуар из всем известного мюзикля. Dеjа – уже! Действительно, Христофор Колумб пересек Атлантический океан, когда Микеланджело был уже юношей, а вслед за этим Васко да Гама открыл мыс Доброй Надежды и морской путь в Индию, и Магеллан обошел вокруг света. К тому моменту, когда Франсиско Пизарро завоевал Перу (это было в начале тридцатых годов XVI века), Микеланджело еще не исполнилось шестидесяти.

В эти же годы появляется и сразу же печатается, а поэтому широко распространяется повсюду Лютерова Библия (Luther va reecrire le Nouveau Testament – «Лютер уже готов переписать Новый Завет»; это опять «Notre-Dame de Paris», но только поет об этом архидиакон собора Клод Фролло). И уже начинается Реформация, а мечтательный священник из Кракова по имени Николай Коперник (в прошлом студент Падуанского университета), бывший всего лишь на два года старше Микеланджело, разрабатывает гелиоцентрическую систему.

В истории бывают периоды, когда время летит (tempo vola, – как говорил за 150 лет до описываемых событий обожаемый Микеланджело Петрарка) особенно быстро и e non s’arresta una ora («и не один час не останавливается» – тоже Петрарка). Тогда все события оказываются как бы спрессованными в единое целое. Человек тогда оказывается свидетелем, а зачастую и участником не одного, а целой серии катаклизмов сразу. Прошлое стремительно уходит в историю, а на то, чтобы осмыслить новое, ни у кого не хватает ни времени, ни сил, ни дерзновения, которое для этого необходимо. Именно таким было время Микеланджело.

В духовном плане такая эпоха всегда бывает сопряжена и с взрывами неверия и кощунства, и с полным отказом от религии и от Бога, и с вспышками эсхатологических настроений и особенно строгой аскезы. Игнатий Лойола был всего лишь на шестнадцать лет младше Микеланджело, он основал свое общество в те годы, когда художник работал в Сикстинской капелле над «Страшным судом» и, как утверждают историки Общества Иисуса, хотел, чтобы именно Микеланджело построил в Риме для иезуитов церковь Иисуса.

Современником Буонарроти был и Михаил Триволис – наш Максим Грек, возможно встречавшийся с ним во Флоренции. Представить себе это непросто, но все они (и Николай Коперник, и Леонардо да Винчи, и Магеллан, и Альдо Мануччи, и Рафаэль, и Мартин Лютер, и Эразм Роттердамский, и Томас Мор) были не просто современниками, но практически людьми одного поколения и, конечно, вполне могли встречаться друг с другом хотя бы случайно. На улицах Рима, где бывали они все, причем одновременно. Удивительно, не укладывается в сознание, но именно так!