Римский орел

— Значит, ты советуешь пеше воевать? Кони не нужны?

— Почему не нужны? — возразил Плавт. — От коней тебе тоже польза будет. Убегать, к примеру, верхом намного сподручнее.

Нельзя сказать, что эта идея пришлась вандалу по душе.

Он уставился на римлянина: не издевается ли?

Но на квадратной, обросшей черной щетиной физиономии Плавта не было и намека на насмешку.

— Но били же твоих римлян! — заявил он.

— Били, — согласился Гонорий. — И такое бывало. Ты скажи: откуда латынь знаешь?

— Выучил, — буркнул Дидогал. — Раба купил и от него выучился. А как иначе? Латынь надо знать.

На физиономии Плавта выразилось удовольствие: он всю дорогу втолковывал Черепанову, что ни к чему римлянину варварское бормотание учить. Пусть варвары латынь учат, к культуре приобщаются. Но после следующей реплики вандала кентурион улыбаться перестал.

— Как же мне — без латыни? — сказал Дидогал. — А ежели, к примеру, надо вызнать, где ваши золото спрятали? Что ж, я через толмача буду допрос вести? Да он мне такого натолмачит! Ты не вопросы задавай, а говори, как мне с империей воевать! — добавил он, вдруг рассердившись.

— Насчет толмача он, к сожалению, прав. — Проигнорировав недовольство варвара, кентурион обратился к Черепанову: — Нынче такую серебряную монету чеканят, что там от серебра одно название осталось. Сплошная медь. Вот и стал народ старые деньги в землю прятать[37]. Те, что остались.

У Плавта была поразительная способность игнорировать направленный на него гнев. И при этом не переступать некоей опасной черты.

— Значит, тебя интересует, как воевать с Римом? — произнес он, обращаясь к Дидогалу. — А вот так! — Гонорий сунул палец в рот, показал дырку от зуба, выбитого парнями Дидогала.

— Только так, — повторил он. — Навалиться кучей, вдарить, ухватить, что выпало, — и уносить ноги. Твоя добыча для Рима, что для меня — выбитый зуб. Жаль, конечно, но силы не убавилось. По-умному нападать. Знать — куда. Знать — когда. Как волк из овчарни овцу тащит. Главное: удрать, пока псы да люди не набежали. Да ты не мрачней, варвар, я тебя всему научу! — В голосе кентуриона опять появились высокомерные нотки. — Ты только про золото мое не забывай.

— Научишь, — проворчал рыжий вождь, — ясное дело. Да только и я тебе скажу: бывает, как волки стаей на отару накинутся, так тут бы и собакам да пастухам самим шкуры уберечь!

— Бывает, — согласился Плавт. — Зимой, когда с голоду страх теряют. Или когда на земле у людей беспорядок. Да только не думаю я, что ты так голоден, чтоб ум потерять, да и порядок на землях римских пока что есть.

— Пока, — ухмыльнулся вандал. — Пока. А золото я тебе дам. Вот прямо сейчас и дам! — Он развязал кошель и выложил на доску три золотые монеты.

Плавт сделал движение — и монеты исчезли. Гонорий подмигнул Геннадию.

«Фокусник», — подумал Черепанов.

Что-то во всем этом было… Неправильное. В том, как вел себя храбрый кентурион. Или Геннадий не совсем правильно представлял себе, что есть его товарищ Гонорий Плавт. Или кентурион совсем не так прям и простодушен, как желает выглядеть.

Сразу вспомнилось, как Плавт заявлял: «Я хитер! Ты меня еще в деле не видел».

И все-таки туповатая жадность ярого поклонника Приапа выглядела очень даже натуральной.

И при этом совсем не сочеталась с тем Плавтом, который был столь же ярым патриотом и для которого его Рим был важнее и превыше всего. Но если Плавт актерствовал, изображая алчного наемника, то почему тогда он выкладывал варвару информацию, которую тот мог использовать против его страны? Ведь то, что рассказывал Плавт, не было дезой. Черепанов кое-что читал о Древнем Риме, его армии, тактике и стратегии. Даже «Записки о Галльской войне» Цезаря как-то проштудировал, еще в училище.

И все, что говорил о римской тактике Плавт, на взгляд Геннадия, было правдой. И про структуру легиона, и «шахматную» тактику, и даже про вспомогательную роль кавалерии. А ведь кентурион мог и соврать… Итак, либо Геннадий чего-то недопонимал, либо прежнее представление, составленное Черепановым о кентурионе, было неверным. Но докапываться до истины в присутствии посторонних Геннадий не стал. Со временем и так узнает. In praxi[38].

Глава двадцать седьмая, в которой подтверждается, что подполковник Черепанов неплохо разбирается в людях

Нет, все-таки Черепанов имел о своем друге-приятеле правильное мнение. А вот симпатичный рыжий вандал, поверивший, что римлянин будет ему служить, ошибся.

«Fide, sed cui fidas vide»[39] — как говаривали две тысячи лет назад в том Риме. И в этом Риме, очевидно, такие же правила. Потому следующей же ночью спящего подполковника разбудил не зычный голос стражника-вандала, а осторожное прикосновение.

Он открыл глаза и увидел много-много звезд и знакомый силуэт над собой. Короткое движение руки — и, повинуясь, Черепанов выскользнул из-под овчины, которая служила ему одеялом.