Римский орел

– Пожалуй, я прощу тебе тех германцев, – наконец изрек император. – Но учти: я прощаю тебя в последний раз. Наши настоящие враги – не германцы и скифы. Наш главный враг сейчас не на западе, а на востоке. Ардашир. – Север смотрел теперь не на Геннадия, а на Максимина. – Запомните это и впредь не допускайте подобного.

В воздухе повисла пауза. Еще мгновение – и будет объявлено, что аудиенция окончена.

– Ваше величество! – быстро произнес Черепанов. – Мой долг – сообщить вам еще об одном событии, которое, возможно, покажется вам прискорбным…

– Что еще? – проворчал император.

– Декаду тому назад мне пришлось уничтожить еще одну шайку варваров.

– Сколько их было? – недовольно произнес Север.

– Девятьсот тридцать шесть, – четко ответил Черепанов.

– Сколько? – Брови императора поползли вверх.

И не только у него.

– Девятьсот тридцать шесть. Может, немного больше. Некоторая часть варваров утонула, и сосчитать их было затруднительно.

Север перевел взгляд на командующего дунайскими легионами.

– Я как раз намеревался доложить об этом Августу, – заявил Максимин.

– И что же, ты уничтожил тысячу варваров силами одной кентурии? – осведомилась Мамея. – Это были дети и женщины?

– Нет, ваше величество. Это были вооруженные разбойники, предводительствуемые неким Федориксом.

– Я слыхал это имя, – пробормотал император.

– Он присутствовал на переговорах в Скирмии, – напомнила Мамея. – Отвечай мне, кентурион!

– Да, ваше величество. Кроме кентурии, в моем подчинении было десять турм вспомогательной кавалерии, которыми командовал субпрефект Азиний.

– Три сотни всадников?

– Три с половиной, ваше величество.

– И как же тебе это удалось?

– Я заманил их в ловушку, ваше величество.

– Хочу добавить, Августа, – прогудел Максимин, – что потери самого кентуриона Геннадия составили шесть человек убитыми и двадцать – ранеными.

Император и его мать переглянулись.

– В это трудно поверить, – пробормотал император. – Кто-нибудь из этих варваров выжил и может подтвердить твои слова?

– К сожалению, нет, – покачал головой Черепанов. – Мне показалось, что если шайка в тысячу варваров просто исчезнет, это произведет значительный эффект на других разбойников. Заставит их задуматься. Больше, чем обычное поражение.

– Обычное поражение! Отлично сказано! – Император оживился. На какое-то время из-под маски умного и осторожного политика выглянул азартный мальчишка.

Придворные загудели. Даже высокомерные преторианцы теперь поглядывали на Черепанова с интересом.

– Это по-прежнему не более чем слова, сын, – заметила императрица. – Только слова.

– Если ваше величество желает, я могу представить доказательства, – произнес Черепанов. – Снаружи ждет мой декурион. Доказательства – у него.

Императрица кивнула, и тут же двое преторианцев выбежали из зала.

Они вернулись через минуту, ведя изрядно смущенного Трогуса с большим мешком.

Черепанов взял у него мешок, развязал и высыпал содержимое на великолепный мозаичный пол. Содержимое, совершенно неуместное ни на этой мозаике, ни в этом зале. Сотни отрезанных ушей.

В мочках многих тускло поблескивало золото. Черепанов запретил своим выдергивать серьги. Поверх омерзительной кучи Геннадий хладнокровно водрузил еще более омерзительный предмет: отрубленную голову вождя Федорикса.

– Считают ли ваши величества это достаточным доказательством моих слов? – в наступившей тишине осведомился Геннадий.

Первой нарушила молчание императрица.

– А ведь он варвар, сын мой, – громко произнесла Мамея. – Он – настоящий варвар. Дикий варвар, который уже служит Риму. Естественно, он служит нам по-варварски. Но, заметь, его служба лучше, чем его латынь…

«Немедленно найму грамматика», – решил Черепанов. Упоминания о его «варварской латыни» Геннадия достали.

– И это – следствие нашей политики, сын мой, – продолжала Мамея. – И знак того, что боги благоволят нашему правлению.

– Ты права, – с важностью произнес Север. – Ты будешь вознагражден, кентурион. И я не стану наказывать тебя. Но впредь ты должен следовать нашей продуманной политике. Как это сделал недавно легат Одиннадцатого легиона, подписавший союзный договор с двумя захваченными в плен вождями гетов.

– Слушаюсь, ваше величество! – рявкнул Черепанов. – Позволено ли мне будет спросить?

– Спрашивай, – благосклонно разрешил император.

– Разрешено ли мне будет убивать варваров, а не брать их в плен в том случае, если на их стороне будет значительный численный перевес?

Император улыбнулся. Теперь, когда «оказалось», что Черепанов – «результат нашей продуманной политики», Север проникся к нему явной симпатией.

– Разрешаю, – кивнул он. – Но только если их будет больше, чем твоих солдат. А за то, что уже сделано, ты получишь заслуженную награду. Ты и те из твоих людей, кто проявил храбрость. Можешь удалиться. И ты, Гай Юлий Вер, – тоже.

Я вызову тебя позже.

Черепанов и Максимин синхронно поклонились, развернулись и двинулись к выходу: громадный квадратный командующий армией Данубия и Ренуса и в полтора раза уменьшенная «копия» легата – нормального роста кентурион-гастат Геннадий Череп.