Римский орел

Катон, однако, боялся, что все так просто не кончится. Какое-то внутреннее чутье подсказывало ему, что худшее еще впереди. Чтобы не застонать, юноша прикусил губу и мысленно выбранил втравившего его в эту историю командира. Обещанная ознакомительная прогулка по местности вылилась в то, что ему придется теперь отбиваться от целой своры германцев, в своей свирепости явно не уступавших ни Пульхру, ни Бестии. «Ты и служишь-то всего месяц, — с горечью подумал Катон, — а люди, похоже, уже выстраиваются в очередь, чтобы тебя укокошить».

Когда запыхавшиеся солдаты первой центурии поднялись к гребню, бойцы шестой расступились, чтобы их пропустить. Макрон уже собирался отдать своим людям приказ перестроиться и сформировать тыловое прикрытие, когда со стороны головы колонны донесся яростный рев.

Еще одна орда варваров, выплеснувшись из-за дальней дубравы, мчалась через поля с явным намерением отрезать когорте путь к отступлению. Только сейчас Катон с ужасающей ясностью понял, что произошло. Трое гонцов, понесшихся к лесу, сигнальный дымовой столб — все это было элементами коварного плана белокурой бестии, которая, скорее всего, и являлась вождем этих ужасных, воинственных и лишь притворявшихся мирными землепашцами дикарей. «Хитра, стерва», — с долей легкого одобрения подумал Катон и вдруг осознал всю безнадежность положения римлян. Ужас пронзил его, волосы зашевелились на голове, и он с робкой надеждой устремил взгляд на всегда спокойного, уверенного в себе Макрона, но тот, похоже, тоже дал сбой. Центурион воззрился на громко вопящее засадное воинство, потом повернулся к молчаливо шагавшим к деревне германцам и упавшим голосом, пробормотал:

— Ох, ни хрена себе! Вот уж влипли так влипли. Прямо в дерьмо — и по самое то!

ГЛАВА 7

Римский лагерь после ухода третьей когорты зажил привычной для себя жизнью, определяемой раз навсегда установленным распорядком. Новобранцы под присмотром старого доброго Бестии топотали по плацу, командир пятой когорты готовился вывести своих людей за стену для ежемесячного тренировочного марш-броска. Впрочем, сегодня в эту колонну, наряду со строевыми бойцами, встали также писцы и кладовщики. Эти канальи, разумеется, ворчали и жаловались, но открыто протестовать никто не смел.

Наблюдая с балкона, как пятая с втиснутым между третьей и четвертой центурией подразделением, составленным из штабных и складских крыс, марширует по виа Претория, Веспасиан не мог сдержать довольной ухмылки. Второй легион Августа был первым доверенным ему легионом, и он твердо намеревался сделать его лучшим в империи, несмотря на все брюзжание так называемой подпольной армейской элиты. Всем поголовно, и людям, и животным, придется основательно попотеть, дабы как следует подготовиться к военной кампании, намеченной на будущий год. Как-никак, речь идет о транспортировке с использованием морских судов, а пехотинцы, как известно, не испытывают доверия даже к простым понтонам и прочим мелким плавсредствам в виде, скажем, лодок или плотов. Кроме того, устоявшаяся гарнизонная жизнь на протяжении нескольких лет многих расслабила и разлепила. Потягивая вино из чаши, Веспасиан усмехнулся еще раз. Полевые и строевые занятия для писцов — это только начало. Отныне частота проведения марш-бросков и упражнений с оружием будет неуклонно расти, и отвертеться от них не сможет никто. Ни повара, ни конюшие, ни обслуга, ни прочая легионная шелупонь.

Когда хвост колонны прополз мимо штаба, Веспасиан покинул балкон и, вернувшись в свой кабинет, начал с того, что плотно закрыл ставни. На большом рабочем столе были разложены заказанные им вчера копии документов, относящихся к передислокации легиона. Примерная схема маршрута, перечень складов, готовых снабжать военную экспедицию припасами, снаряжением и т. п. Отдельно от копий лежало уведомление о прикомандировании к легиону специалистов по комбинированным десантным операциям. Подлинник приказа, вместе с другими депешами конфиденциального свойства, был надежно схоронен в стоявшем под столом сундуке. Веспасиан перечитывал его многократно и успел выучить наизусть, однако он опять снял с шеи ключ и отомкнул замок. На свитке все еще были видны въевшиеся в пергамент следы красной имперской печати. Другой свиток, поменьше, содержал закодированные пояснения к первому и особое сообщение, о каком никто, кроме легата, не должен был знать.

Веспасиан помешкал, потом со страдальческой миной запихнул императорскую шифровку в глубь сундука и вытащил большой свиток. Он распластал его на столе, отпил еще глоток теплого вина и вновь пробежал глазами по тексту.

Второму легиону августа — совместно с еще тремя легионами и тридцатью вспомогательными когортами — предписывалось будущим летом вторгнуться в Британию. Обозначив суть дела, имперский писец, очевидно смущенный таким лаконизмом, пустился в пространные рассуждения о важности этой миссии для вящего прославления Рима, а также императора Клавдия, решившего, несмотря на неудачную попытку Юлия Цезаря, протянуть руку помощи прозябающим в варварстве дикарям.