Римский орел

Увидев первого павшего легионера, Катон был потрясен, однако потери римлян росли, и потрясение перешло в тупую горечь. Он никого не знал из этих парней, но легче от этого не становилось. Убитые полусидели, привалившись к камням сельских хижин и взирая в немом изумлении на свои страшные раны. Уличная грязь под подбитыми гвоздями солдатскими сапогами сделалась красной от крови. Катон неуклонно приближался к первой шеренге и внутренне трепетал в ожидании того страшного мига, когда между ним и противником не останется никого.

Оттесняемые к воротам германцы отчаянно пытались расширить фронт схватки и, чтобы воспользоваться своим численным превосходством, стали взбираться на крыши ближайших хижин. Однако Макрон предвосхитил их намерения, и легионеры задних рядов по его знаку засыпали врагов градом копий. Германцы отпрянули и снова сбились в тесную, беспорядочно шевелящуюся толпу.

Миг — и штандарт центурии вынесло прямо к валу. Еще один натиск, и римляне вытолкнули дикарей из деревни, заняв проем ворот.

— Стоять здесь намертво! — рявкнул Макрон. Он поразил мечом очередного варвара и, повернувшись, протиснулся к сгрудившимся в арьергарде колонны бойцам.

— А вы, парни, дуйте на вал. Да поживей. Нам нужно расчистить площадку перед воротами. Бросайте камни, копья, все что угодно, лишь бы их отогнать.

Легионеры, рассыпавшись, ринулись к земляным скатам. Макрон увидел Катона и мощным рывком выдернул его из толпы.

— Оптион! Стой, для тебя у меня есть задание. Возьми шестерых солдат. Вот бревно. Запорное. Его надо поднять и, когда я скомандую, накинуть на скобы. Ясно?

— Так точно, — ответил Катон, не в силах оторвать взгляда от кровоточащей, багровой раны на командирской руке.

— Действуй.

Макрон, властными криками ободряя людей, поспешил к месту схватки. Катон, встрепенувшись, окинул взглядом ближайших к нему солдат.

— Приказ слышали? — крикнул он, стараясь придать своему голосу максимальную твердость. — Шесть человек. Мечи в ножны. Щиты на землю. И живо ко мне.

Поразительно, но бойцы беспрекословно повиновались. Избавившись от тяжелых щитов, они ухватились за грубо отесанную шершавую балку. Катон, прислонив свой щит к стене хижины, тоже наклонился.

— Готовы? Тогда поднимаем!

Юноша медленно выпрямился и пошатнулся. Балка была тяжеленной.

— Хорошо, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Теперь пошли.

Осторожно переступая через поверженные тела, они повлекли гигантский засов в глубь проема и замерли там в ожидании, хотя дикари, похоже, начинали брать верх. Во всяком случае, тонкая цепь яростно защищавшихся легионеров опасно прогнулась под натиском многолюдной, свирепо вопящей толпы.

— Эй, на стене! — закричал Макрон. — Отгоните засранцев! Бросайте в них что есть под рукой!

Солдаты, метнув в наступавших последние копья, обрушили на их головы лавину тяжелых, вывороченных из ближайших хижин камней. Толпа дикарей дрогнула и отхлынула на безопасное расстояние.

— Все назад! Внутрь. Закрыть ворота!

Макрон попятился, увлекая бойцов за собой. Римляне, швырнув наземь щиты, ухватились за толстые дубовые створки и стали толкать их в сторону варваров. Сообразив, что происходит, те разразились безумным ревом и, не обращая внимание на сыпавшиеся сверху камни, вновь рванулись вперед. Вел их свирепый, пышущий звериной ненавистью гигант. Видя, что ворота вот-вот закроются, он опередил соплеменников и, размахивая копьем, бросился на ближайшего легионера.

— Ну уж нет! — Макрон, резко взмахнув мечом, отбил острие копья в сторону.

Германец, споткнувшись, стал падать в сужающуюся щель и получил сильнейший удар в переносицу. Он взвыл, и Макрон пинком ноги отшвырнул его от себя.

— Иди отлей, пидер!

Ворота с глухим скрипом закрылись. Не дожидаясь приказа, Катон громким криком велел своим людям перекинуть балку через концы запорных скоб. Засов встал на место и спустя миг застонал: орда навалилась на створки. Однако дубовая, потемневшая от времени балка только спружинила, давая понять, что способна выдержать и не такой напор.

Некоторое время Макрон выжидал, желая лично в том убедиться, потом оставил в проеме лишь стражу, велев всем прочим подняться на вал.

Он представлял собой жалкое сооружение, предназначенное главным образом для отражения набегов диких племен из-за Рейна. Обкопав деревню рвом, жители использовали извлеченную почву для возведения вала, обложив его торфом, чтобы не осыпался. По верху этой стены был проложен узкий дощатый настил, перед которым дыбился невысокий, по грудь мужчине среднего роста, частокол, однако коренастому Макрону, чтобы рассмотреть, что творится возле ворот, пришлось подняться на цыпочки.