Римский орел

Он выбрался из палатки и бросился к кожаной умывальной лохани. Кровь за ночь намертво пристала к коже, ее пришлось отскребать ногтями. Кроме того, много крови оказалось и на клинке. Чтобы отчистить его, потребовалось еще больше времени, и, когда Катон прибыл наконец в штабную палатку, Макрон уже весь кипел от праведной ярости. Пизон, стоявший за ним, сделал юноше большие глаза.

— Где тебя носит? Я послал за тобой сто лет назад.

— Прошу прощения, командир.

— Ну?

— Командир?

— Объясни, где ты болтался?

— Я был нужнике, командир. Съел на ночь что-то не то. Вот меня и скрутило.

— Скрутило! — проворчал, остывая, Макрон. — В другой раз поглядывай, что тянешь в рот, а то тебя не так еще скрутит. С засранцев спрос маленький, а на нас, между прочим, свалилась уймища дел. Легат на разводе дал нашей центурии особое поручение. Нам предстоит быстрым маршем двинуться к Дурокорторуму, встретить там большущую штабную шишку и сопроводить в Гесориакум, к военачальнику Плавтию. Это значит, что нам следует обогнать легион, а потому придется поторопиться. Я уже приказал готовить повозки, а тебе, поскольку ты как-никак из дворца, хочу поручить подобрать вино и угощение, достойные той персоны, что нас уже, кажется, заждалась. Интендант в курсе, он покажет тебе, что имеется, и выдаст, что скажешь. Пизон, а ты тоже тут не торчи. Ступай, потормоши наших олухов. Палатки должны быть скатаны до следующего сигнала трубы. Вопросы есть? Нет? Тогда — выметайтесь!

Покинув палатку, Катон вопросительно посмотрел на Пизона.

— Дрянное утро, — произнес шепотом тот. — У штабных шатров ночью произошла заварушка.

— Заварушка?

— Вроде того. Какой-то вор попытался ограбить легата, потом приласкал мечом караульного, а сам был таков. Веспасиан рвет и мечет. Орет на трибунов, ну а те, понятное дело, отыгрываются на нижних чинах.

— Ох ты! А что украли, известно?

— Ничего ценного, по всей видимости. Но бедолага, который наткнулся на вора, недолго протянет.

— Плохо дело.

Катон постарался произнести это сочувственным тоном, хотя в первый миг у него отлегло от души. Однако он тут же представил себя на месте несчастного и понурился, ощутив двойной груз раскаяния и стыда.

Пизон покровительственно похлопал его по плечу:

— Не кручинься, сынок. Такое бывает. Будь доволен, что это стряслось не с тобой.

Уткнув подбородок в ладони, трибун смотрел на сидевшего напротив легионера. Колотая рана в верхней части бедра того была довольно глубокой. Крови из нее вылилось много, и Пульхр порядочно наследил, пока ее не зажал. Теперь он, сопя, перевязывал ляжку. К счастью, удар пришелся достаточно высоко, повязка не будет видна, и никто ничего не заподозрит. Да и опасности эта царапина вроде бы не представляет, хотя (об этом трибун подумал с усмешкой) на марше она безусловно даст знать о себе. Этот раззява покрутится, и поделом, — в другой раз будет умнее. Правда, другого раза в сложившейся обстановке может не быть вообще. Веспасиан приказал удвоить охрану, и теперь в штабную палатку не сумеет проскочить даже мышь. А этот малый — вовсе не мышь. Хотя повторить попытку ему, пожалуй, придется.

— Я полагаю, тебе не терпится вернуться в Рим? — спросил он, наливая легионеру вина.

— Что правда, то правда! — фыркнул Пульхр. — С меня достаточно подковерной возни. Я хочу вернуться к нормальной воинской службе.

— Мне кажется, служба в преторианской гвардии — это та же солдатчина, — мягко заметил трибун.

— Это та солдатчина, которая мне по вкусу. А здешняя — нет.

— Но ты согласился на нее добровольно.

— Верно. Но за те денежки, о каких мы договорились, охотников нашлось бы немало.

— Для такого дела не всякий подходит, — с нотками уважения в голосе сказал трибун. — Далеко не любой обладает талантом проникать, куда угодно, развязывать языки, кому надо, а тех, кто не нужен, без лишней возни устранять. Кстати, ты точно не узнал парня, с которым схватился в палатке? Которому удалось подколоть тебя, как свинью?

— Нет. — Ответ дышал гневом. — Но я непременно выясню, кто это, и он у меня помучается, прежде чем сдохнуть. Я даже платы за то не возьму.

— Прекрасно, но не тяни с этим делом. Потому что он может узнать тебя раньше и тебе волей-неволей придется впутать в это дело меня.

— Ерунда. Я не очень болтлив.

— Не зарекайся, — сказал трибун. — Тут имеются… специалисты. Мигнуть не успеешь, как они вытянут из тебя все.

— До этого не дойдет. — Пульхр презрительно фыркнул и потянулся к вину.

Трибун помолчал.

— Боюсь, мне придется тебя огорчить.

— С чего бы?

— Ты не выполнил свою работу.

— Как это? — Пульхр ткнул пальцем в свиток. — Вот то, что ты, на хрен, хотел и что, к хренам, получил.

— О нет, — возразил трибун. — Неужели ты думаешь, что я вызвал из Рима такого парня, как ты, только затем, чтобы заполучить вот это.

Он расправил свиток, предлагая Пульхру взглянуть на него. Впрочем, тот мог бы и не глядеть: пергамент был чист.