Римский Парень

– Ах, Лизель, папа ещё здесь?

– Его нет, фрейлейн Лени. Приходил граф Альберини. Они ушли вместе. Думаю, что они ушли в музей делле Тэрме.

Лени не стала терять времени. Она вскрикнула:

– Идем! О, только б не было слишком поздно! Быстро, Пьетро, к музею делле Тэрме! К маленькой калитке со стороны улицы Джерни.

Возмущенная Джиневра, стуча копытами, повезла их мимо серой громады центрального вокзала, резко повернула на двух колесах и доставила к небольшой железной двери, прятавшейся в высокой, толстой стене.

Лени схватилась за ручку звонка и стала яростно её дергать, а затем стучать в дверь своими маленькими кулачками.

Наконец старый служитель в вылинявшей синей ливрее открыл дверь.

– Я Лени Лишауэр, дочь профессора Лишауэра,- сказала Лени.- Мой отец здесь?

Служитель кивнул.

– Si, si, signorina. Происходит что-то необычное. Всё заперто. А они на втором этаже с графом Альберини. Вы можете пройти.

Служитель держал старый фонарь; тусклый свет освещал дорогу прильнувшим друг к другу Томми и Лени. Они шли через сад, где было много пыльных статуй, к темному и угрюмому музею, построенному неподалеку от старых бань. Когда они поднимались по лестнице на второй этаж, стало немного светлее. Комната в самом конце коридора была освещена, из неё доносились голоса. Лени побежала, держа Томми за руку. Они ворвались в комнату. Четверо мужчин повернулись в их сторону. Один из них был профессор Лишауэр. Он выглядел очень старым. Второй был высокий, представительный мужчина с чёрной бородкой и моноклем. Около него стоял суетливый человечек с лысой головой и пенсне на чёрной ленточке. Четвёртый был сухощав, с узким лицом и длинными чёрными волосами.

Взгляд Томми скользнул по группе мужчин и застыл на бронзовой статуе в центре зала. Обнажённый мужчина сидел на мраморном пьедестале. На руках у него были ремни, вероятно, из жёсткой бычьей кожи, скрепленные металлическими застёжками.

Голова повернута вправо, взгляд устремлён через правое плечо. Курчавые волосы и борода. Ему явно здорово досталось. Три глубокие раны зияли на правом плече, правом локте и между ремнями. Уши были расквашены и сильно разбухли. Нос от ударов скривился на одну сторону, губы отекли, а скулы вздулись от глубоких ран. У глаз были грубые рубцы, как у профессиональных боксёров; кроме того, виднелись шрамы от старых и от свежих ран.

Сухощавый мужчина с черными волосами сделал шажок в сторону Лени, но первым пришел в себя ее отец. Ои сказал по-немецки:

– Лени! Что ты здесь делаешь? Кто этот человек? Ах, да, он был в музее. Я помню. Но зачем?

Он замолчал, повернулся к остальным и сказал по-итальянски:

– Простите меня. Граф Альберини, надеюсь, вы знакомы с моей дочерью. Профессор Гульельмо, моя дочь Лени.

Лени представила Томми. Бородатый мужчина с моноклем был граф Альберини, ведавший музеями; суетливый лысоватый мужчина – Гульельмо; сухощавый с узким лицом и длинными волосами – Армандо Дзанни, ассистент Лишауэра. Лени повернулась к отцу.

– Папа, что произошло?

– Фсё кончено, дитя моё! Граф Альберини согласился с формулировкой и доказательствами профессора Гульельмо. Известно, что братья Мандзини когда-то сделали статую бойца. Дзанни согласился с ним. Я попал в отставку. Граф оказался очень любезен. Он привез сюда профессора Гульельмо из Неаполя, чтобы предоставить мне последнюю возможность доказать свою правоту. Я не сумел.

Лени быстро повернулась к Томми и перевела ему всё, что сказал отец. Она был в отчаянии. Граф сдержанно кашлянул, а затем мягко, но недовольно сказал по-английски:

– Простите, это действительно очень частный вопрос. Молодой человек… – Он вопросительно посмотрел на Лени.

Девушка повернулась к нему и почти плача сказала:

– Он эксперт.

Профессор Гульельмо снял пенсне, скосил голову набок и спросил:

– Хорошо знает античность?

– Нет! – вскричала Лени. Её молодой голос смело и вызывающе разбил тишину комнаты. – Нет, он хорошо знает жизнь!

Она внезапно повернулась к Томми и горячо заговорила:

– О, Томми, Томми! Сделай что-нибудь! Сделай так, чтоб статуя ожила. Вдохни в неё жизнь ради меня, как ты сделал в Колизее, когда оживил тот древний люд, Томми… Томми схватил её за плечи и сказал:

– Всё понял. Выше нос, малыш! Картина ясная. – Он оглянулся на группу мужчин.

– Все ли присутствующие здесь джентльмены понимают по-английски?

Мужчины наклонили головы. Дзанни ответил:

– Естественно. Как все образованные люди.

– Отлично,- сказал Томми. – Если вы чего-нибудь не поймёте, Лени растолкует. Она уже усекла мой жаргон. – Он ухмыльнулся в сторону Дзанни. – Образованию есть предел. Лени, передай этим господам, чтобы сохраняли спокойствие. Мне нужно всего пять минут, осмотрю этого малого. Может, я сумею помочь.

Он шагнул вперед и медленно подошёл к статуе, а четверо мужчин и девушка наблюдали за ним. Томми встал перед огромной глыбой – руки в карманах, голова склонена набок – и медленно заговорил сам с собой: