Римский Парень

– Римский парень, эй! Ну и отколошматили тебя! Хо, если снять тебе баки – вылитый Паолино, когда тот сидит в раздевалке после боя с Максом Шмелингом. Ну и взбучка! А какие оловянные уши у тебя, дружок! Ты, видимо, стоял, как пень, а? Ну и работка, ну и работка!

Он начал медленно обходить статую, тщательно осматривая ее. Пальцы его ощупали все три раны с правой стороны, затем он быстро перешел па левую сторону, разглядел левую руку, присвистнул и сказал: "О-о, боковой удар!" Томми вспрыгнул на пьедестал, откуда рассмотрел и ощупал следы ударов на лице. Он снова спрыгнул на пол, встал в боксерскую стойку, посмотрел на бойца, сменил стойку и быстро обошёл его. Один раз он обратился к графу Альберини:

– Эти вмятины настоящие? Не случайные? Века под землей… Может, небрежно обращались?

– Мы не считаем, что она веками лежала под землей,- с легкой усмешкой ответил граф,- но все эти порезы и ссадины сделаны только скульптором.

– Замечательно. Это я и хотел знать. Он сделал еще один круг, попятился и в легком полупоклоне произнес:

– Спасибо, старина. Не ты первый, не ты последний, кому так расквасили уши.

Томми повернулся лицом к группе, уголком рта бросив Лени что-то вроде: "Мошенники!", а затем с артистической беззаботностью, восхитившей его самого, сказал:

– Джентльмены, что вам угодно знать об этом парне?

Первым за соломинку ухватился старый профессор Лишауэр.

– Што? Разве у вас есть што-нибудь сказать нам?

В его голосе слышалось такое отчаяние, что Томми стало стыдно за свою красивую позу, и он осёкся.

– И даже много, – мрачно ответил он – Во-первых, этот тип был левшой.

– Кем? – вежливо осведомился профессор Гульельмо.

– Левшой. Он бил левой, понимаете? Спорю, бойцы дрались с ним без особого восторга. Никто не любит драться с левшой.

Граф Альберини заинтересовался.

– Да? – спросил он. – А как вы это установили?

– Гляньте, – сказал Томми, – этого нельзя не заметить. – Он шагнул к статуе, взял карандаш из своего кармана и сказал, используя его как указку:

– Вот! Глубокий порез на правом плече. Другой – на руке ниже локтя. Еще один – на предплечье между полосками. И ни одного пореза на левом плече или руке. Нормальный боец стоит так! – Томми принял правильную стойку, левой рукой и левой ногой вперед – А этот гусь стоял так! – Он переменил положение, выставив вперед правую ногу, вытянул и согнул правую руку, а левую согнул с левой стороны.

– Понятно? – спросил он.- Все шрамы на правой руке он получил потому, что эта сторона тела находилась ближе всего к противнику.

Впервые за все это время у Лени посветлело лицо. Граф с важным видом подошёл к статуе, вставил в глаз монокль, исследовал все три вмятины поочерёдно, встал в стойку, которую ему продемонстрировал Томми, затем выпрямился, хлопнул себя по ноге и воскликнул: "Per bacco!".

– Ага! – сказал Томми.- В любом случае у этого кучерявого левый молоток мог уложить кого угодно, рука то есть. Скульптор не пропустил ничего. Смотрите, видна выпуклость в месте особого напряжения. Левой он пользовался для решающего удара. Отлично. Он даже не был настоящим бойцом. Тихой сапой работал, так вот. Ему одно требовалось – войти в близкий контакт, чтобы все силы вложить в левый, а в итоге – "бал закрыт, погасли свечи". Дошло?

Гульельмо поправил пенсне и спросил:

– А вы можете это разъяснить нам?

– Посмотрите на его уши, – сказал Томми. – У профессионального бойца никогда не будет таких ушей. Этого парня здорово отделали. Такие лодыри на десять ударов отвечают одним, а в результате – расплющенные уши, расквашенные брови. У него и мускулатура бездельника, и ноги неразвитые. Вот посмотрите, какие мускулы у него на плечах, спине и руках. У настоящего бойца с быстрой реакцией плечи худые и мускулы сужаются. Ясно? В любом случае порезы на руке за меня. Давайте, профессор, я покажу вам. Встаньте-ка сюда!

Он поставил Гульельмо в стойку. Старый профессор с удовольствием подчинился и даже попытался принять свирепый и воинственный вид. Томми встал против него, приняв стойку левши, правую руку и кулак он вытянул перед собой, а левую согнул перед грудью.

– Вот таким путём я могу держать вас на расстоянии. Но наш приятель в драке правую согнутую руку выставлял перед лицом как щит, увертываясь от противника. И именно так заработал эти порезы, ясно?

Гульельмо немного помахал руками, как это сделал бы мужчина, изображённый скульптором, затем снова тщательно осмотрел бронзовую фигуру, опять принял соответствующую позу, выпрямился, посмотрел на Альберини и сказал: "А ведь правда!"

Лени хлопнула в ладоши:

– О Томми, браво!

Профессор Дзанни передернул плечами.

– Из области чистых догадок, – сказал он.

Томми кинул на него взгляд, покусал губы и заговорил снова:

– Ну, а теперь, если вам угодно, я могу кое-что рассказать о том малом, который задал взбучку нашему герою. Скульптор работал в раздевалке или на арене, сразу после боя. Далее…

Дзанни в иронической усмешке показал белые, ровные зубы.

– Одну минуту, друг мой. Откуда вы взяли, что он проиграл бой? А может, выиграл?