Читаем Римский период, или Охота на вампира полностью

Римский период, или Охота на вампира

В 1964 г. в коридоре 2-го отделения санитары и надзиратели зверски избили больного Иванова Николая Петровича. Его повалили на пол и пинали ногами, сломав ему два ребра. Иванов так и не смог оправиться после этого избиения и через три месяца скончался, причем известно, что последние 20 дней он непрерывно харкал кровью.

Разумеется, никто не был привлечен к ответственности за эти и другие случаи членовредительства и убийства, не было даже проведено соответствующего расследования, а смерть больных приписали необратимым болезненным процессам.

Если избиение приобретает слишком широкую огласку, реакция врачей сводится к перемещению больного в другое отделение. 13 мая 1969 г. три санитара 11-го отделения зверски избили больного Малышева. На лице его были кровоподтеки, куртка залита кровью. При избиении присутствовала медсестра Наталья Павловна, известная своими садистскими выходками. На следующий день Малышев был переведен в 3-е отделение, а санитары, ободренные таким исходом, удвоили издевательства над больными, открыто хвастаясь своей безнаказанностью.

Второе место после избиений занимает другой вид физического воздействия – назначение сильнодействующих инъекций за «дисциплинарные проступки», которыми считаются, например, замечание или протест против произвола. Зачастую такие назначения не показаны больному по характеру его болезни и поэтому приводят к резкому ухудшению состояния. Так, например, инъекции сульфазина применяют почти исключительно в качестве наказания. При этом температура больного поднимается до 40 градусов Цельсия и в течение трех дней ему больно даже пошевелиться. (Каково же, когда назначают пятую инъекцию с интервалом в два дня!)

В тех же целях применяют так называемую укрутку, или тепловлажное укутывание, когда больного стягивают мокрыми простынями и не просто привязывают к койке, а что есть силы обматывают жгутами почти виток к витку. Простыни высыхают и как тисками сдавливают все тело (часто бывает, что больной теряет сознание), и на все отделение раздаются вопли истязуемого. Были случаи, когда такую укрутку назначали на 10 дней ежедневно!

В спецбольнице санитарами работают заключенные. Считается, что их здесь перевоспитывают. Действительно, в санитарском общежитии и в главном корпусе с ними проводят так называемую воспитательную работу и кое-какой, с грехом пополам, инструктаж. Однако настоящее воспитание санитары получают в больничных корпусах. Здесь им внушают исподволь, что лучший способ поддержания дисциплины среди больных – запугивание и избиение наиболее строптивых. Легко представить себе, с каким нравственным багажом этих людей выпускают на свободу. Таким образом, терроризирование больных удачно сочетается с разложением заключенных-санитаров.

Не менее известно, что рацион больных несколько превышает рацион заключенных-санитаров. Кроме того, санитары больше ограничены в выписке продуктов и получении передач. Это «противоречие» легко разрешается тем, что санитаров (в некоторых отделениях) кормят за счет больных, а чтобы избежать претензий со стороны последних, подливают в молоко и компот спасительную воду.

Вообще положенный нам рацион быстро тает на всех инстанциях – от котла до миски. В отделениях 2-го корпуса воруют и продукты, получаемые больными в передачах и посылках или выписываемые ими за свои деньги в ларьке. Воровством там занимаются некоторые медсестры, делясь своей добычей с санитарами.

Иногда санитары, угрожая побоями, вымогают продукты у тяжелобольных. В частности, за отказ поделиться с санитарами своей посылкой был избит санитарами больной Станислав Арбузов, о котором я упомянул выше.

Бывают случаи, когда санитары по приказанию надзирателя врываются в палату, связывают и избивают больного без ведома сестры. Существующая система такова, что даже люди, проявляющие гуманное отношение к больным, практически не могут им помочь. Так, врач, при всем желании оградить больного от издевательств и избиений со стороны надзирателей и корпусных, не в состоянии этого сделать. Медсестра может только попросить надзирателя воздержаться от грубостей и рукоприкладства.

По обеим линиям процветает система доносов, которые (от кого бы они ни исходили) прежде всего отражаются на больных. Так, надзирателей, позволяющих себе лишнюю минуту поговорить с больным, посидеть, развлечь тяжелобольного, по доносу своих коллег или медсестер переводят в другое отделение, в лучшем случае они получают замечание и выговоры.

«Здесь надо быть собакой, тогда будешь хорошим у начальства», – говорил мне один старый надзиратель, дорабатывающий последние недели до пенсии.