Римский трибун

— Неужели в подобной чертовщине можно найти какой-то смысл? — пожал плечами Франческо Савелли. — Лично я ровным счетом ничего не понимаю.

— Ну, разобраться в этой аллегории не так уж трудно, — возразил Джанни. — Погибающая в пламени женщина — Рим; спасающий ее белый голубь, по учению иоахимитов, — святой дух; падающие же в пламя коршуны, конечно, мы — гранды.

— А воробей, исполнитель воли голубя, сам Кола ди Риенцо, — усмехнулся Микелле ди Вико.

Внизу на парадной лестнице послышался шум шагов. Дверь гостиной распахнулась. Слуга, в коротком камзоле с гербом дома Колонна, объявил о прибытии папского нотарий. В зал вошел Кола ди Риенцо. Он спокойно окинул взглядом собравшихся за столом и неторопливо направился к свободному креслу. Молодой барон поднялся ему навстречу.

— Милости просим, мессере, — с преувеличенной любезностью приветствовал он гостя. — Мы давно ждем вас.

— К сожалению, не мог прийти раньше, — откидывая назад капюшон, произнес Кола. — Меня задержал епископ.

— Знаем, знаем, у вас много важных государственных дел и потому охотно прощаем, — отозвался хозяин. — Но но доброму обычаю нашего дома опоздавшему полагается осушить сей маленький кубок.

Барон указал на огромный бычий рог, украшенный драгоценными камнями и вделанный в золотую оправу. По его знаку вместительный сосуд наполнили красным вином. Папский нотарий не спеша поднес кубок к губам, медленно осушил его и как ни в чем не бывало опустился в кресло.

Посыпались удивленные возгласы:

— Что значит бывший трактирщик!

Разговоры за столом заметно оживились.

— Я права, он не такой, как все, — Шептала подруге дама с веером. — До сих пор ни одному из этих благородных юнцов не удавалось справиться с рогом.

— На прошлой неделе венецианского посла унесли чуть живого, — поправляя свою башню-прическу, согласилась та.

Кола ди Риенцо, не обращая внимания на подтрунивание нобилей, принялся за закуски. При папском дворе в Авиньоне ему не раз случалось попадать в подобные переплеты. Вино, никогда не имевшее над ним большой силы, лишь слегка ударило в голову.

В последнее время Риенцо часто приходилось бывать в домах римских вельмож. Одни приглашали его как ученого, друга Петрарки, другие — как опытного юриста апостолической камеры, но большинство видело в нем чудака оригинала, помешанного на древностях и умевшего к тому же потешать гостей странными речами.

Попав на пир к молодому Колонна, папский нотарий решил продолжать свою роль. Он невозмутимо поглядывал вокруг, пробовал разные блюда и веселил собеседников остроумными замечаниями. За столом то и дело звучал смех. Тосты следовали один за другим.

Джанни и Микелле ди Вико наперебой потчевали соседа.

— Позвольте предложить жареных соловьев в соусе, — пододвигая Коле золоченый поднос, угощал барон. — По вкусу они, правда, мало чем отличаются от воробьев, зато это прекрасное средство для укрепления голоса. Знаменитые ораторы всегда едят их, чтобы не охрипнуть.

— У тех, кто слишком много лает, в теле образуется пустота, — подхватил сын префекта. — Спешите заполнить ее тонкими яствами, мессере. Аппетит и челюсти у вас, кажется, отличные.

— Еще бы, они достались ему по наследству, — насмешливо заметил Франческо Савелли. — Генрих Седьмой за один присест съедал целого барана.

— Почаще приходите к нам. Мы здесь хорошенько откормим вас, — хлопал гостя по плечу Джанни. — Если не станете императором, отрастите по крайней мере живот, как у настоящего герцога.

— Благодарствую за любезность, но мне, право, жаль вас. Вы еще так молоды, — в тон им отозвался Кола.

— Это почему же? — заинтересовался Микелле ди Вико.

— Времена меняются! Столь дерзкие речи могут стоить головы.

— Кому?

— Вам, конечно, — вздохнул тот, — когда я стану управлять Римом.

Раздался общий смех.

— Я говорю вполне серьезно, — продолжал папский нотарий. — Как только меня выберут в правители, ворам и грабителям в Риме не поздоровится!

Новый взрыв хохота заглушил его слова.

— Нет, право, никогда не слышала подобного! — воскликнула одна из дам.

— Какую же казнь вы нам назначите? — вытирая выступившие от смеха слезы, спросил барон.

— Каждый получит по заслугам, — сурово сказал Кола. — Лжецов вроде судьи ди Нормано ослеплю; графа Коэтано сожгу, чтобы не отравлял римский воздух; вас, Колонна, учитывая древность рода и вред, причиненный городу, пожалуй, придется повесить. Но не унывайте, ваши враги Орсини будут завидовать вам. Мартино ди Порто и его шайку я отправлю на плаху как простых разбойников.

— Ой лопну, не доживу до казни, — схватился за живот Франческо Савелли. — А нас, неужели ты не пощадишь и нас — твоих бывших синьоров?!

— В знак особой милости вашему дому будет оказана высокая честь. Вас четвертуют на площади перед Капитолием.

Последняя реплика папского нотария привела всех в настоящий восторг. Опрокидывая кресла, хлопая в ладоши, гости повскакали с мест. Поднялся такой шум, что невозможно стало различать отдельные возгласы.