Римский трибун

С деревянной трибуны, наспех сооруженной в центре площади, один за другим выступали ораторы. Они предлагали избрать в сенат достойных людей. Призывали покончить с произволом и навести в городе порядок. Толпа громко выражала одобрение. Со всех сторон неслись возгласы: «Хотим в правители Колу!», «Требуем правосудия!», «Долой продажных чиновников!»

Вскоре у здания Капитолийского дворца, оттеснив простолюдинов, стали собираться римские патриции. Среди вельмож выделялись пышностью одежд представители древних родов Савелли, Гаэтани, Аннибалдески. Каждый из них явился в сопровождении многочисленной свиты и вооруженных наемников.

Менее знатные синьоры и рыцари держались в стороне отдельными группами. Здесь же, на широких ступенях портика, под охраной конных сенатских гвардейцев расположились советники, судьи и должностные лица городских служб.

Посматривая на заполненную народом площадь, патриции возмущались.

— Послушайте, что кричит этот сброд! Они хотят выбрать в сенаторы бывшего трактирщика!

— Шутки папского нотария зашли чересчур далеко. Комедия может плохо кончиться!

— Плебеи обнаглели. Пора разогнать бездельников!

— Их собралось слишком много. Кавалеротти и цеховые старшины заодно с чернью.

— Жаль, нет Стефано Колонна. Старик мигом очистил бы площадь.

— Справимся и без него. Я прихватил своих молодцов. Савелли и Аннибалдески тоже привели солдат.

Из окон залы апостолической камеры растерянно наблюдал за происходившим епископ Раймондо.

Это был небольшой сухонький человек преклонного возраста, весьма робкий и нерешительный по натуре. Уже несколько лет он исполнял в Риме должность папского наместника. Правда, его высокое звание мало соответствовало положению, которое он занимал. В городе всем распоряжались могущественные бароны. Деятельность же Раймондо ограничивалась хлопотами по ведению церковных служб и сбору налогов.

Рядом с папским викарием в почтительной позе стоял писарь апостолической камеры, францисканец брат Андреа. Оторвав взгляд от окна, епископ повернул озабоченное лицо к молодому монаху.

— Завтра день троицы. Не хватало, чтобы накануне святого праздника пролилась кровь. Надо убедить горожан разойтись с миром.

— Народ собрался без оружия, ваше преосвященство. Если солдаты никого не тронут, все обойдется, — отозвался монах.

— Но эти безумцы требуют невозможного. До сих пор в сенаторы назначали баронов. Гранды не допустят в правители простолюдина.

— Парламенто может обойтись без их согласия. Римляне хотят избрать Колу ди Риенцо. Воля большинства станет законом.

— Ну что ты болтаешь! Закон на стороне тех, у кого сила.

— Вот именно, — чуть заметно усмехнулся францисканец. — Сейчас она как раз не у баронов.

Папский викарий удивленно поднял брови:

— Полагаешь, стражники не смогут разогнать толпу?

— Как только они пустят в ход оружие, в Риме ударят в набат. Горожане возьмутся за мечи и перебьют наемников.

— Значит, слухи о тайных собраниях не были ложны? — нахмурился епископ. — Кола действительно готовил заговор. А ты столько времени морочил мне голову, убеждая в его преданности.

— Я и теперь могу поручиться — он действует в интересах святого престола, — смиренно потупил взор брат Андреа. — Разве вы сами не мечтали обуздать спесивых баронов? Большая часть монастырских сборов попадает в их руки. К тому же это дало бы Риму желанный мир и позволило папе вернуться в наш город.

— Но нельзя допустить резни в такой день. — Смягчившись, Раймондо внимательно посмотрел на молодого монаха. — Необходимо что-то предпринять. Надо заботиться о престиже церкви.

— Есть только одно средство, — негромко произнес Андреа, — мы должны быть там, с народом.

Внезапно с площади долетели восторженные крики. Епископ и его собеседник повернулись к окну. На трибуне появилась мощная фигура Кола ди Риенцо. Он был в белом плаще с откинутым капюшоном. Все устремили взоры к помосту. Папский нотарий поднял над головой руку и медленно обвел взглядом многотысячную толпу. В наступившей тишине отчетливо зазвучал сильный голос:

— Граждане Рима! Друзья! Братья! Мы собрались сегодня на древнем Капитолии, чтобы вместе решить, как жить дальше. Будем ли по-прежнему безропотно сносить надругательства и унижения, будем ли терпеть грабежи, насилия и голод или скажем «нет» произволу и беззаконию?

— Нет! Нет беззаконию! — прокатилось по площади. — Требуем правосудия!

Сотни людей яростно потрясали кулаками. Шум и гневные возгласы долго не затихали. Только повелительный жест оратора заставил римлян умолкнуть.

— Граждане! Настало время изгнать страх из своих сердец. Это он превращает нас в послушное стадо, он позволяет властвовать злобным волкам. Алчность и своеволие баронов превратили наш город в притон наемных убийц. Они поджигают дома, обагряют улицы кровью невинных. А что сделали гранды, чтобы накормить голодных, чтобы избавить народ от тяжелых страданий? Многие из них отправились сейчас в Корнетто, чтобы захватить хлеб, закупленный на общинные средства… И все это при молчаливом попустительстве и с согласия сенаторов!