Римский трибун

— «Отныне всякий убийца, какого бы он ни был звания, карается смертью, — четко выговаривая слова, читал юноша. — Все тяжбы решаются в двухнедельный срок. Дома осужденных не разрушаются, а поступают в пользу коммуны. Всякий доносчик, не доказавший виновность того, кого обвиняет, подвергается тому же наказанию, которое следовало бы обвиняемому, если бы его вина была доказана. Каждый район Рима содержит сто пехотинцев и двадцать пять всадников. Семье солдата, павшего за отчизну, выплачивается годовое содержание. Римская камера принимает на себя заботы о сиротах и вдовах. В каждом районе будут хлебные амбары, которые должны быть полны на случай неурожая. Военный корабль постоянно охраняет римское побережье для защиты купцов. Доходы от соли, с пристаней, от дорожных сборов и штрафов используются, если окажется необходимым, для государства. Охрана римских пристаней, мостов, ворот и крепостей передается баронами правителю государства. Бароны обязаны содержать дороги и пути в безопасности, не принимать ни воров, ни преступников и должны снабжать город провиантом. В случае неповиновения — они платят штраф в размере тысячи серебряных марок».

Когда Конте закончил чтение, нотарий Гуаллато, стоявший рядом с юношей, поднял руку.

— Граждане Рима! — обратился он к народу. — Одобряете ли вы эти законы?

— Placet! Placet![10] — единодушно отозвалась толпа.

Тысячи рук разом поднялись вверх, подавая таким образом знак, что законы приняты.

— А кого вы хотите избрать в правители? — громко продолжал Гуаллато.

— Колу! Колу ди Риенцо и епископа Раймондо! — дружно прокатилось над площадью.

В воздух снова поднялся лес рук. Кола ди Риенцо и папский викарий вышли вперед и поклонились, как того требовал обычай. Рядом с рослым, широкоплечим Колой, в ярко поблескивающих на солнце доспехах, епископ, несмотря на высокую тиару и белоснежную мантию, казался маленьким, неприметным.

Со всех концов неслись возгласы:

— Да здравствует свобода!

— Да здравствует римский народ!

Под ликующие крики горожан в сопровождении трубачей и знаменосцев новые правители торжественно спустились с трибуны и направились к Дворцу Сенаторов.

* * *

Высокий трехмачтовый корабль, пришвартованный толстыми канатами к деревянному причалу порта Корнетто, тихо покачивался на волнах. Разгрузка зерна подходила к концу. На берегу, наблюдая за работой грузчиков, собрались римские гранды, прибывшие сюда для закупки хлеба. Среди них выделялся величественный Стефано Колонна в красном бархатном плаще поверх стального панциря.

Прокаленное солнцем и ветром, смуглое морщинистое лицо девяностолетнего барона было, как всегда, спокойно и преисполнено чувства собственного достоинства. Меч, висевший на золотой перевязи, напоминал о боевой славе его владельца.

Около старика стояли двое сыновей и внук, столь же рослые и крепкие, как и он. Знаменитый глава рода Колонна насмешливо поглядывал на своих врагов Орсини, толпившихся на противоположном конце пристани. Только что Стефано удалось уговорить префекта Джованни ди Вико уступить ему половину привезенного зерна. Остальное пусть делят другие. Теперь никто не сможет соперничать с ним и сбивать цену.

Старший Колонна с удовольствием подумал о том, сколько он получит от перепродажи хлеба. По самым скромным подсчетам выходила крупная сумма. Правда, кое-кто из баронов, особенно эти наглые Орсини, вероятно, начнут скандалить. Возможно, даже дело дойдет до схватки. Но он ее не страшится. Недаром здесь его верные наемники. Да и сыновья явились с отрядами. Если понадобится, они сумеют постоять за честь дома.

Внезапно собравшиеся на берегу повернулись к Римской дороге. Со стороны города во весь опор мчался всадник в судейской тоге. Стефано Колонна с удивлением узнал в нем одного из своих родственников, судью ди Нормано. Спрыгнув с коня, ди Нормано пошатываясь направился к барону. Слуги тотчас подхватили взмыленного коня под уздцы, но тот, тяжело всхрапывая, рухнул наземь.

— Ты загнал бедное животное. — Старик укоризненно взглянул на подходившего. — В чем дело?!

— Беда! В городе мятеж! — с трудом переводя дыхание, произнес ди Нормано.

— К этому мы привыкли, — спокойно сказал Стефано. — Почти каждый день в Риме что-нибудь случается.

— Но не такое! Чернь захватила Капитолийский дворец.

— Это уже нечто новое! — поднял брови барон. — Что же стража? Сенаторы?

— Солдаты отказались драться. Сенаторам пришлось бежать. Едва удалось спасти казну.

— Черт побери, ты в своем ли уме?! Кто мог поднять против нас оружие?

— Кола ди Риенцо! Он давно готовил восстание, — вытирал лицо платком, отозвался судья.

— Как, этот сумасшедший нотарий? Этот жалкий паяц, возомнивший себя новым Гракхом? Неужели в Риме не нашлось никого, кто схватил бы за шиворот наглого плебея? Ведь там осталось немало баронов.

— Когда стало известно, что к заговорщикам примкнул папский наместник, все они предпочли покинуть город. Кое-кто, правда, заперся в своих дворцах и выжидает, чем дело кончится.

— Ты рассказываешь странные вещи. Викарий его святейшества заодно с чернью? Не могу поверить!