Римское сумасшествие

Я шла вдоль стены и пальцами дотронулась до грубой, но приятной поверхности, на них остались частички меловой пыли.

О, да, я однозначно использую всё, что куплю.

По яркой кирпичной стене поднимались ветви плюща и исчезали где-то наверху. А на противоположной стороне раскинулись переливающиеся ярко-фиолетовые грозди бугенвиллеи. Номой взгляд привлекли сверкающие на небе звезды вперемешку с яркими круглыми фонариками, расположенными над столом, за которым находилась компания людей.

Они были такими шумными, и, казалось, настолько увлечены разговорами, что, судя по всему, даже не заметили, как мы вошли. Чтобы хоть как-то объявить о нашем появлении, Дэйзи забрала из чьей-то руки бокал с вином. Она осушила его буквально в несколько глотков, после чего громко рассмеялась.

И весь стол засмеялся вслед за ней. Я стояла в стороне, пока она получала объятия и поцелуи от своих друзей. Со всеми этими людьми она постоянно виделась на работе, но тем не менее они встречали её с такой любовью и радовались её приходу так, словно не виделись годами. Последний раз, когда я ходила на ужин в Клуб, всё что я получила, это воздушные поцелуи и рукопожатия. Даже не припомню, когда в последний раз в Бостоне я обнимала кого-то из друзей.

– Это Томмасо, – начала она, подталкивая меня к черноволосому парню примерно моего роста. – А это, моя подруга Эвери. Он любит пофлиртовать, – потрепав его за щёку, произнесла Дэйзи. – К концу ужина он уже будет наполовину влюблен в тебя.

В подтверждение сказанного он кивнул.

– Это Сандип, Айрис и Лева. Архитектор, архитектор и инженер. Все они чертовски умные. – Мне нравилось, что её бостонский акцент просачивался в разговоре, даже несмотря на то, что сердце полностью принадлежало Италии. – Они работают вместе со мной над проектом уже с... боже...января?

Она познакомила меня с каждым гостем, сопровождая описание каждого каким-нибудь забавным комментарием. Эти двое сотрудничают только в горизонтальном положении, у этого уже длительные отношения с астрофизиком с Аляски. Похоже, это было настоящее сборище людей всех национальностей со всех концов света. Мой мозг пытался запомнить каждого, запомнить, откуда каждый из них родом, надолго ли они собираются задержаться в Риме. В этот момент в моей голове промелькнула картинка того, как я сижу среди всех этих людей, но не как гостья. На ней я являлась частью той потрясающей всеобъемлющей жизни, которой жили все эти люди, жизнью, полной неожиданностей, возможностей поехать туда, куда захочется, делать все, что захочется, благодаря тому, что они надрывали свои задницы ранее. Интересно, могла ли я оказаться за одним столом с ними, если бы моя жизнь не сделала крутой вираж в виде замужества? Или смогла бы я оказаться за каким-то другим подобным этому столом? Где бы я могла оказаться? Может в Лондоне. Может в Париже. Даже если бы это всё еще был Бостон, я бы хотела быть причастной ко всему этому.

Мы обошли весь стол, и каждый гость вставал, представлялся и приветствовал моё прибытие в Рим. Я внимательно слушала, стараясь фокусироваться на их именах, работе, отвечая на их вопросы о том, как долго я буду в городе, что планирую делать, пока нахожусь тут. От всего просто голова шла кругом. Я позволила Дэйзи подтолкнуть меня к краю стола.

– Давай же, мы почти закончили, – произнесла она, указывая на два пустых стула в самом конце рядом с парочкой, они сидели обнявшись и не обращали на остальных никакого внимания.

Я повесила сумочку на спинку стула, а Дэйзи села рядом с парнем, шутливо ткнув его в ребра.

– Эй, не хотите ли вдохнуть немного свежего воздуха хотя бы на секунду?–засмеялась она, пытаясь пальцем разнять парочку.

Отодвигая стул, я уже начала присаживаться, когда парень повернулся к нам.

Это был один из тех моментов в фильмах, когда все происходит в замедленной съемке.

– Марчелло,– выдохнула я, уставившись на него. Судя по выражению еголица, до него тоже начало доходить. С ошеломленным видом я плюхнулась на стул.

И... промахнулась.

ГЛАВА 4

Самые важные события в жизни всегда связаны с определенными эмоциями. Некоторые эмоции настолько сильные и мощные, что если вы вспомните о них, то практически переноситесь в тот конкретный период времени.

Радость: мой первый урок рисования в четыре года. Даже в таком юном возрасте, я ощутила прилив радости от того, что мне удалось взять тот красиво заточенный карандаш.

Смущение: во время балетного номера, мне было восемь, я сделала шпагат в воздухе, забравшись на пианино. Ну не могла я вынести, чтобы не собрать вокруг себя толпу во время исполнения Вальса снежинок.

Неуверенность: тот момент, когда я впервые вошла на территорию Бостонского университета в качестве первокурсницы, это было началом моей полувзрослой жизни.