Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников

Тем временем капитан доверил связанных пленников совести хозяина и драгунов и назвал им размер премии, которую они получат от правительства за свои героические дела. Решено было ночью зорко охранять пленников, а утром с триумфом передать их в руки ближайшего уголовного судьи.

Связанных пленников отвели в чулан и приставили к ним часовых.

Капитана отнесли на удобное ложе и перебинтовали как могли, в ожидании военного лекаря. Олимпия оказалась в весьма затруднительном положении.

Тем временем хозяин собрал всех, кто принимал участие в схватке и аресте разбойников, и сказал:

— Посмотрите все на стол! Здесь я мелом написал, какую часть каждый из нас получит из той премии, что государство положило за голову Ринальдини. Кроме того, этому случаю мы обязаны тем, что завоевали великую славу и высокую честь, да, я хочу сказать, благодарность и почитание всего острова. Мой постоялый двор станет благодаря этому улову столь же знаменитым, как поле великой брани.

— Но, — задал вопрос один из погонщиков мулов и задумчиво передвинул шапку с правого уха на левое, — но ведь шайка Ринальдини скорее всего не оставит камня на камне от твоего постоялого двора?

Хозяин задумался, а потом испуганно спросил:

— А у него есть шайка?

— Дурачина! — закричал погонщик мулов. — Это-то ты должен знать! В его шайке такие молодцы, какие и самого ада не убоятся. Я на твоем месте открыл бы ему все ворота и двери, чтоб он мог уйти. Он, конечно же, обойдется с тобой куда лучше, чем его шайка, если та вдруг нагрянет.

— Хорошо! — сказал хозяин. — Тогда я уезжаю отсюда. С теми деньгами, что я получу, я всегда могу наладить новое хозяйство.

— И поступишь правильно, — сказал погонщик, — ведь отряд Ринальдини наверняка сравняет твой постоялый двор с землей. Нельзя терять время. Боюсь, молодцы уже завтра будут здесь. Я вижу, как они грабят и предают все огню! А схватят тебя, так голову с плеч снимут.

Хозяин только хотел ответить, как его позвали к приехавшей утром даме. Он поспешил к ней, и Олимпия отвела его в сторону.

— Господин хозяин! — сказала она. — Вы счастливый человек, вам повезло, что знаменитый Ринальдини у вас потерял свою свободу. Но вознаграждение, какое вам причитается, ничто по сравнению с тем, что он вам сам даст, если вы дадите ему уйти.

— Прекрасная синьора! — ответил хозяин. — Нет для этого никакой возможности. Ведь здесь эти чертовы драгуны! И потом, мой долг!

— Да, все так! — согласилась Олимпия. — Вы честный человек! Признаюсь вам, что хотела лишь испытать вас. Вы, конечно, понимаете, как важно для меня знать, что этот злодей, обидчик моего брата, капитана, примерно наказан. Я хотела знать одно: в твердых ли руках моя месть. Вижу, что да, и вы еще будете вознаграждены мною. Теперь я буду спокойно спать, зная, что ночую у несомненно честного человека.

Олимпия ушла. Хозяин пробормотал ей вслед:

— Какая бесподобно очаровательная дама!

Ринальдо потребовал вина и еды. И получил, что требовал. Лодовико пришел в себя и стал опять столь же непоколебимым и решительным, сколь удрученным и павшим духом чувствовал себя его атаман. Они говорили друг с другом на своем разбойничьем жаргоне, часовые не понимали ни единого слова. Ринальдо не таясь сказал Лодовико, что хочет отравиться. Но тот посоветовал не спешить; у него появилась надежда на помощь.

— На чью помощь надеешься ты? — поинтересовался Ринальдо.

— Я и сам не знаю, и все-таки надеюсь. Я опять обрел мужество и уверен, что мы теперь еще не умрем. А отравиться вы еще успеете. И, по сути, ведь все равно, раздерет ли тебе внутренности яд, или тебя сожгут. Боль есть боль!

— Ты так считаешь?

— Я в том уверен. Но есть три дела, которые меня ужасно мучают.

— И это?

— Первое, что я не попал капитану в голову; второе, что нас одолели упаковщики, погонщики мулов и прочая шваль; и третье, что Неро бросил нас, как трусливая баба. Если б мы втроем стояли рядом друг с другом и наш тыл был бы защищен, так эта шваль была бы разгромлена, или пусть я буду последний каналья.

Так они говорили до полуночи и наконец задремали на соломенном ложе.

Их разбудил грохот. Они вскочили, увидели у себя в чулане каких-то людей, сверкающие кинжалы, а часовых, хрипящих, на полу.

— Что случилось? — удивился Ринальдини.

— Спокойно, атаман! Пришло ваше спасение! — был ему ответ.

Ринальдо, которому показалось, что это голос Неро, спросил:

— Это ты, Неро?

— Это я. Дом окружен. Я и мой славный товарищ пробрались в дом. День наступает. Поднимайтесь, мы проводим вас в безопасное место.

С этими словами они взялись за веревки, что опутывали Ринальдо и Лодовико, разрезали узлы и помогли пленникам встать.

— Неро! — сказал Лодовико. — Я был к тебе несправедлив. Я посчитал тебя трусливой бабой. Прошу у тебя прощенья, добрый товарищ!

— Ага! — откликнулся Неро. — Я так и предполагал. Но это не имеет никакого значения. Вскоре после того, как я ускакал, я наткнулся на сторожевой пост Луиджино и послал к нему одного из часовых, чтоб доложил о случившемся. Остальных восемь человек взял с собой. Мы забрались по стене, влезли в окно, и вот мы тут.