Ринама Волокоса, или История Государства Лимонного

В Жарли они отыскивались сами, причём в большом количестве. С предложением руки и сердца к белоснежной красавице обращались как великовозрастные учащиеся Технического Центра, так и их моложавые преподаватели. Некоторые предложения внушали доверие, но Ринама не собиралась менять Лимонию на страну третьего мира и уподобляться водяным женщинам, которые сосуществовали с жарлийскими мужьями, как персонажи плохой иностранной пьесы. И всё-таки её плоть не осталась равнодушной к хилой, но страстной лакибской плоти по имени Дираш. Жарлийский возлюбленный был женат и по жарлийской привычке имел четырёх детей. У Ринамы и в мыслях не было осиротить детей, но всё равно любовь получилась стыдной и ворованной. Заливаясь краской стыда, девушка крала минуты любви у жены, у детей, у многочисленных родственников. Водяному преподавателю Лийнаато тоже было очень стыдно за свою переводчицу, и он решил устроить ей ареопаг. В течение двух часов хорошо организованный ксегенский коллектив клеймил, увещевал, предупреждал и запугивал. Заклеймённая, но не раскаявшаяся Ринама была достойной дочерью своих смелых родителей, она испугалась только за разбушевавшуюся нервную систему. Ослабив рыданиями натянутые нервы, девушка хлопнула дверью и стала готовиться к жёсткой борьбе с Лийнаато, с коллективом и с маразмом «железного занавеса». Во время подготовки к ней в тайне от жены проник Лийнаато и пытался растолковать, что честные ксегенские девушки предпочитают иностранцам честных ксегенских мужчин. Ринама ответила фарисею напрямик, что она не будет с ним целоваться, потому что любит не его, а Дираша. В течение года она принципиально целовалась с жарлийским преподавателем и способствовала изживанию синдрома «холодной войны». В конце концов он исчез из жарлийско-ксегенского коллектива, зато достиг апофеоза на международной сцене.

Капиталистический лагерь во главе с Акимерой, наконец дождался крупного политического промаха лимонных доходяг, которые послали войска в раздираемый противоречиями Ганафастин. Руководитель этого средневекового государства сражался с непримиримыми оппозиционерами, которые в Ганафастине никогда не переводились. Несколько раз он обращался за военной помощью к ксегенской власти, которую уверял в искренней любви к светлому коммунистическому будущему. Лимонные доходяги, скрепя сердце, долго отказывали передовому вождю, но в конце концов не выдержали и уступили средневековой логике. Этим промахом моментально воспользовались капиталистические противники, которые принялись вопить на весь мир о ксегенской интервенции.

13

Ринама уезжала из Жарли под несмолкаемые радиоголоса, разоблачавшие внешнюю политику Лимонии. Освободившийся от идеологии ксегенский коллектив, которому понравилось вместо политзанятий купаться в море, уговаривал освободительницу вернуться в его лоно после окончания института. Но Ринама была непреклонна. Жарлийская любовь и борьба отняли много сил, и переводчица без сожаления рассталась с гостеприимным, но чуждым Жарли и опомнившимся, но диким коллективом лимонных преподавателей и переводчиков. Она вернулась в родную, спокойную, понятную, надёжную, благополучную жизнь. Здесь не кричали радиоголоса, и о напряжённой международной ситуации напоминали только поредевшие ряды олимпийцев, отказавшихся от совковой Олимпиады в знак политического протеста. Полюбовавшись непривычно пустой олимпийской Совкмой, Ринама вместе с институтской подругой Нанон навострилась на отдых в Мрык. По дороге Нанон рассказала много неожиданного о тех изменениях, которые произошли на факультете. Преобразования были продиктованы апофеозом «холодной войны», который толкал одряхлевшую ксегенскую власть на решительные действия. Со всей старческой силой доходяга обрушилась на цинафрийский факультет, плодивший предателей Родины. У Ринамы с ксегенской властью образовалось много разногласий, в частности, во взгляде на эмигрантов. Но открыто она своё недовольство не высказывала, потому что в Лимонии это было не принято.

В каждой стране есть свои условности, в каждом обществе есть свои условности, в каждом коллективе есть свои условности, возведённые в ранг законов, которые все обязаны выполнять. Немногие задумываются о том, откуда они взялись; для этого у людей слишком мало свободного времени. Лимонные граждане плохо знали законы своей страны, на суд шли, как на эшафот, но условности, которые были сильнее законов, они усвоили, как дважды два четыре.