Ринама Волокоса, или История Государства Лимонного

— Зайчишка, у тебя прогрессирует телефобия. Будем лечить по системе: клин клином вышибают.

Поцеловав протестующие ринамины ладошки, Жрес пощёлкал управлением и быстро обнаружил говорящую мужскую голову. Голова строго взглянула на Ринаму и дохнула ей в лицо обжигающим пламенем.

— Фу, как душно, — пожаловался Жрес и отёр потный лоб тыльной стороной правой руки.

Ринама пулей слетела с софы и, широко расставив ноги, загородила мужа от инквизиторского телевизора.

— Ты что делаешь, Зайчишка? — натянуто улыбнулся Жрес.

— Ничего особенного, — с придыханием ответила Ринама.

— Может быть, сходим к невропатологу?

— К тому, который с «воздушными комочками»?

— Да хоть с футбольными мячами. Главное, чтобы помог.

— Лучше я схожу к экстрасенсу.

— Договорились: завтра же, после работы. Не откладывай на послезавтра то, что можно сделать завтра.

29

Но Ринама отложила, потому что ей было не до экстрасенса. Преодолевая боль, страх и депрессию, она торопилась избавить страну от садистской банды, которую ненавидела всеми фибрами своей страдальческой души. К боли и депрессии Ринама приспособилась с помощью таблеток и капель, а со страхом справлялась посредством несгибаемого характера и железной воли. Казалось, в экстремальной ситуации у хрупкой красавицы открылось второе дыхание, а вера являлась источником сверхчеловеческих качеств, присущих олимпийским богам и героям. Ринама проводила бессонные ночи, чтобы не напугать Жреса неконтролируемыми стонами; стиснув зубы, она весело улыбалась Гвинее и Авбюлке, выдавая непроизвольные слёзы за признак счастья и умиления. Она в ужасе шарахалась от красных машин, телевизоров и даже зубных щёток, талантливо обыгрывая свой животный страх в присутствии посторонних. Ринама уже знала, что причиной её невыносимых физических и нравственных страданий является фантастически — садистская аппаратура, которую придумали фантастически садистские гении. Она вглядывалась в озабоченные лица прохожих, пытаясь по выражению лица обнаружить в равнодушной толпе таких же, как она, жертв аппаратурного террора.

— Зайчишка, ты что зыркаешь глазищами по сторонам? — шутливо полюбопытствовал Жрес, согревая жену крепким горячим объятием.

— Выискиваю товарищей по несчастью, — откровенно призналась Зайчишка.

— Фу ты, ну ты! Ты давно была у экстрасенса?

— Позавчера… нет, вчера, — не моргнув глазом, солгала Ринама.

— Выброси из головки эту муть, — усилив объятия, посоветовал супруг.

— Это же не мусор, это страшное оружие, — укоризненно напомнила жена. — Тебе удалось связаться с кем-нибудь из «наших»?

— Пока нет — везде швейцары. Но я не теряю надежды.

— Надежды юношей питают.

— Юношей, а также девушек питают не надежды, а молочные сосиски. Поэтому мы сейчас пойдём их покупать.

В продовольственном магазине было три продавца и два покупателя. Прижимая к груди по батону любительской колбасы, покупатели оживлённо обсуждали последние политические новости. Жрес завозился около кассы, а Ринама принюхивалась к серым невзрачным сосискам, которые сливались с серым невзрачным прилавком. Дверь скрипнула — и в магазине стало на одного покупателя больше. Ринама услышала в голове грохот разорвавшейся бомбы, которая расчистила место для двух скрипучих мужских голосов. Перебивая друг друга, голоса смаковали модный политический конфликт. Ринама взяла себя в руки и внимательно оглядела магазин. Продавщицы, позёвывая, скучали за прилавком, Жрес вполголоса дискутировал с кассиршей, два покупателя скрипучими голосами спорили о политике, а третий покупатель из-за ринаминой спины обозревал небогатый мясо-молочный ассортимент. Выгнав из головы скрипучие голоса, Ринама больными мозгами вспомнила газетную информацию: «Оперативники БКГ, занимающиеся „обработкой“ жертвы вне дома, имеют портативные аппараты размером примерно 12х12 см и 15х15 см, вмещающиеся в карман».

— Что случилось?! — испуганно воскликнул Жрес, глядя в изменившееся лицо жены.

— Всё то же, — с олимпийским спокойствием ответила Ринама. — Этот тип, похоже, оперативник БКГ, и он применяет свою зверскую аппаратуру.

— Против кого применяет? — не понял Жрес.

— Против нас, — хладнокровно объяснила Ринама. — Может быть, против этих симпатичных продавщиц или покупателей.

— Чокнутая баба, — грубо вмешался в разговор подозреваемый. — Вы её не слушайте. Все знают, что она сумасшедшая.

Последние слова публично разоблачённого оперативника предназначались для остолбеневших продавщиц и онемевших покупателей.

— Ты что сказал, гад? — на красивых скулах Жреса нервно задвигались желваки.

— То, что слышал, гад, — уверенно и нагло ответил оперативник. — Хочешь выйти? Давай выйдем. Там за дверью тебя ждёт мильтон. И психушник — в придачу. Тебе это надо? Не надо.

Шаткой походочкой наглец направился к выходу, а Жрес вскинул руки для смертоубийственного удара.

— Только не здесь, товарищи сумасшедшие, — защебетали вспугнутые продавщицы. — Идите в свою психушку — там и деритесь.

Ринама повисла на сильных любимых руках:

— Не надо, Заяц. Ты что, не понимаешь, что они только этого и ждут? Они провоцируют и нас, и Верховное Вече.